- Ну, если это награда, давайте ее снизим до выговора и без занесения в учетную карточку.

А «битых» тогда уважали, берегли и поддерживали. Что же касается административных взысканий, то я их не считал, а запомнил только один строгий выговор от самого Министра морского флота. Это произошло где-то в восьмидесятых годах. Я к тому времени был награжден (в 1958 году) высшей морской наградой, Знаком «Почетному работнику морского флота». По Положению наказывать или увольнять меня мог только Министр или лицо, его замещающее. Не уволил, хотя причина была более, чем основательной по тем временам.

Один из курсантов (кстати, хороший курсант и по учебе, и по дисциплине, более того, в армии, когда он служил, был принят в ряды КПСС), каждую неделю приходил ко мне, замполиту училища и спрашивал, почему ему не открывают допуск на загранплавание (визу). Ребятам, по всем показателям хуже него, визы были открыты, а ему нет.

В какой-то момент я не сдержался, надоел уж очень, и сказал: «Больше никуда и ни к кому не ходи, все равно визы не получишь, так как у тебя родная тетя живет в Австралии». А КГБ тогда был всесильной организацией и без него визы получить не мог никто. Там все было четко организовано: сирот, лиц, имеющих судимых родственников, и родственников, живущих в капиталистических странах, а также тех, у кого идейные взгляды расходились с тогдашней доктриной, за рубеж не выпускать – так называемые, невыездные.

Курсант пожаловался в ЦК КПСС. Оттуда письмо его попало в КГБ СССР, который и обязал Министра меня примерно наказать. Министр был грамотный и умный человек, моряк до мозга костей. Он прислал в училище приказ со строгим выговором мне и предупреждением, что если я повторю что-то подобное, то буду освобожден от работы.

Месяца через два или три пришел новый приказ с поощрением меня денежной премией в размере месячного должностного оклада за успехи в работе. Я все понял – выговор нужно было объявить, никуда не денешься. А вот, поощрение, это как бы намек на прощение.

Впоследствии меня не один раз вызывали на прием к Министру или его заместителю по кадрам для участия в выработке документов и рекомендаций Министерства, касающихся улучшения подготовки и воспитания кадров. Чаще всего я там бывал вместе со своими коллегами из Одесского высшего инженерного морского училища и Ростовского мореходного училища.

Почему я об этом говорю. Сегодня в недрах управления подготовки кадров (Министерство образования Украины) готовится «безлич», безмерное количество, документов, которые не несут на себе отпечатка опыта работы, хотя бы известнейших ВУЗов и колледжей страны. Наш опыт никому не нужен, сами, мол, с усами. Но оказывается, без усов. Опыт вырабатывается непосредственно на производстве, а не в тиши ученых и министерских кабинетов.

Проводимые в советские годы глобальные проверки учебных заведений (раз в пять лет) давали осязаемый результат не только проверяемым, но и тем, которые участвовали в проверках (из аналогичных учебных заведений), да и тем, которые получали его итоги в виде обобщений, справок, документов и рекомендаций. Мы не жили каждый на своем острове, а щедро делились с коллегами других мореходок опытом работы и интересными находками в сфере обучения и воспитания.

На комсомольской работе в училище я пробыл с 1955 по 1959 годы, пока в середине сентября не был переведен на работу в аппарат Херсонского обкома комсомола заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации. Здесь я окончательно научился выступать перед людьми, писать отчеты, справки и доклады. Правда, работы было много, но не с людьми, а с бумагами.

В комсомоле работали, в большинстве своем, толковые и порядочные люди, верившие в политику партии и правительства. Здесь были и дружба, и взаимопомощь. Особенно, когда готовились крупные масштабные мероприятия – конференции и слеты, концерты и смотры, фестивали и соревнования и т.д. Все хотели, чтобы молодежи было интересно на этих мероприятиях.

Особенно мне запомнились такие деятеля комсомола, а потом и партии, как Гиренко А.Н., Мозговой И.А., Галда В.Н., Касьяненко А.Е., Касьяненко А.И., Никольский Ю.С., Фролов Ю.И., Буров С.В., Кириченко Н.Е. Они были настоящими вожаками молодежи, умными, образованными, обладающими великолепными организаторскими способностями и высокими моральными качествами. Я у них, и не только, многому научился. Выдержке, умению анализировать ситуацию, принимать взвешенные решения, ценить людей, уважать их достоинства.

Но были и противоположности по характеру, поведению и образу жизни. Попадались в аппаратах комсомола и партии откровенные карьеристы, с большими изъянами совести, снобы и подхалимы. Приведу один пример.

В 1960 году одного нашего секретаря обкома комсомола, завотделом пропаганды и агитации перевели на работу в аппарат Центрального Комитета комсомола Украины. На его место баллотировались две кандидатуры – моя и моего коллеги из отдела организационной работы. В процессе обсуждения этих кандидатур и в обкоме комсомола, и в обкоме партии преимущество оказалось на моей стороне. Тогда в один из дней за пару часов до окончания рабочего дня ко мне в кабинет зашел мой оппонент, назовем его Семеном (не хочу называть истинную фамилию и имя, так как недавно он ушел из жизни. А, как известно, о мертвых либо хорошо, либо ничего, и говорит: «Саша, у меня сегодня праздник. Давай отметим по рюмочке, ибо завтра я еду в командировку». Я был общительным человеком и в те годы питал слабость к застолью. И поэтому, естественно, согласился, отодвинув от себя бумаги. На их подготовку у меня был еще завтрашний день.

Бутылку водки мы распили вдвоем, слегка захмелели, закусив одним хлебом и луковицей. Попрощались, пожелав друг другу доброго здоровья. Минут через пятнадцать ко мне заходят две серьезные дамы – одна парторг нашего аппарата, другая профорг. Прошлись, принюхались, спрашивают:

- Ты, что, выпил?

- Да, - отвечаю.

- Это плохо, - говорят. И ушли.

Наутро у первого секретаря была докладная о моем нарушении трудовой дисциплины – выпивке на рабочем месте.

Началось: объяснительные – письменные и устные, вызовы на бюро. И наказание в виде выговора. Естественно, на вакантную должность приняли моего «друга» Семена. Пройдет много лет. Не будет ни партии, ни комсомола и две дамы (они обе живы), встретив меня на проспекте, спросили, помню ли я тот случай?

- Конечно, - отвечаю, - так, как это было чуть ли не вчера.

- А кто на тебя настучал, знаешь?

- Нет, - отвечаю.

- Твой друг Семен.

У меня вытянулось лицо. Ведь я, по наивности, полагал, что они зашли случайно. А оказывается мой друг, прежде, чем сбежать домой, позвонил обеим дамам и сказал, что в своем кабинете я работаю в сильно опьяненном состоянии.

Здесь и судьба моя, и моя вина. Сегодня нет таких строгостей. Хоть и нельзя, но чего греха таить, сейчас на работе еще до ее окончания накрывают столы и празднуют дни рождения, календарные даты, но, естественно, пьют меньше, чем бутылка на двоих. А тогда это было, мягко говоря, серьезным нарушением трудовой дисциплины, за что могли и из партии исключить, и с работы выгнать. Меня пожалели и почему-то оставили.

Правда, не проработав после этого и года, я сам написал заявление и ушел по собственному желанию. Ушел, вернувшись в свою мореходку, с которой никогда и не порывал, так как все полтора года работы в обкоме комсомола имел там педагогическую нагрузку. А начался мой уход с того, что ко мне в кабинет пришла делегация из училища во главе с Ларионовым и предложила работу начальника судомеханической специальности, сейчас это отделение. Оклад повыше, работа конкретная, с людьми, то есть с курсантами и педагогами, суть дела ясна. И я, разумеется, дал согласие, тем более, что и возраст (двадцать семь лет) поджимал.

После меня представители училища зашли к Ю.И.Фролову (бывшему выпускнику нашего училища, которое он закончил на два года раньше меня), тогдашнему первому секретарю обкома комсомола. К чему я это все говорю. Сегодня, хоть времена и люди поменялись, кадровые проблемы обострены до уровня подлости и негодяйства. Хочу, чтобы молодые люди были в жизни более строгими к себе, прежде всего, и к окружающим, не особо веря в святость взаимоотношений, особенно между мужчинами. Мне кажется, что с женщинами в этом плане (доверительность, товарищество, взаимовыручка) работать легче.

Я пишу эти строки в дни, когда великому русскому писателю Н.В.Гоголю исполнилось двести лет со дня рождения и по телевидению показывают фрагменты из кинофильма Бортко «Тарас Бульба». И я вспомнил слова Тараса о русской дружбе, каковой нигде в мире не сыскать. Так было, но сегодня у нас другие реалии. И по тому, как в Киеве грызутся-дерутся под ковром в смертельной схватке наши лидеры, бывшие соратники по оранжевому лагерю, можно сделать вывод, что нам еще долго придется жить и работать, чтобы сплотить наш народ и воспитать его честным, разумным, достойным двадцать первого века или, скажем больше, третьего тысячелетия. Свежо предание, но все равно верится.

Даст Бог, грядущие поколения обретут человеческие достоинства по Гоголю.

Я с радостью и торжеством в душе вернулся в свое училище. Здесь была другая, истинно морская, обстановка. Дружеская, но принципиальная, уважительная, но требовательная. Здесь каждый делает свое дело и, поелику может, помогает окружающим. Никто никого не подсиживает, сплетни не передает, а делает конкретное и важное дело.

Мой любимый начальник Кривошея И.З. уже не работал. Вместо него руководителем стал Кайстренко Н.Ф., завучем был И.Д.Ларионов, замполитом В.Г.Харламов, а замом по военно-морской подготовке Рудометов Павлин Викторович, капитан первого ранга и тоже выпускник училища 1932 года. Это было элитное руководство, надежное, порядочное. Главный лозунг: сначала дело, а потом все остальное. Сколько тебе надо на дело – восемь часов или двенадцать – выбирай сам, важен конечный результат.

А конечный результат у меня был плохим. Я пришел в апреле, а в июне заканчивался учебный год. На моей специальности оказались худшие результаты, хотя раньше такого не было. Хуже дела чаще обстояли у судоводителей. Я поздно понял, что начальник специальности должен быть хорошим администратором, прежде всего. А вот этих качеств, твердости характера у меня как раз и не было.

Я по-комсомольски больше агитировал, чем принуждал юношей к учебе и дисциплине. Чаша терпения лопнула, когда мне часов в одиннадцать ночи позвонил дежурный офицер и сказал, что мои курсанты четвертого курса на танцплощадке в парке Ленина, будучи в самовольной отлучке, затеяли драку. Кто виноват, не известно, милиция их разогнала. Никого не задержали. Я прибыл минут через двадцать в экипаж, жил рядом, все спали или делали вид, что спали. Отбой в двадцать три часа, а было уже двадцать четыре. Разборки отложили до утра.

Мне, кроме того, было неудобно перед моим учителем Ларионовым Иваном Даниловичем за то, что я не оправдал его надежд. Поэтому я к нему зашел до начала рабочего дня и подал рапорт о переводе меня на преподавательскую работу. Просьба была удовлетворена.

Пройдет два-три года и меня снова позовут на эту же должность. Ставший после меня начальником специальности выдающийся старший механик Геннадий Григорьевич Грецов («три Г», гордый, грешный, но галантный - звали его курсанты противоречиво, но справедливо), уехал в Югославию на приемку судов, которые братские судостроители возвели на своих верфях для советского морского флота.

Имея горький опыт, я стал больше работать с курсантскими старшинами, командирами рот и классными руководителями, требуя от них больших усилий в работе с молодежью.

Такая политика, да и мои серьезные усилия (а работал я по десять-двенадцать часов, за что дома меня, хоть и не сильно, но поругивала супруга, требуя большего внимания к сыну и семье, что было справедливо), дали первые плоды.

Впервые наша специальность имела лучшие показатели по качеству обучения, резко снизив количество нарушений дисциплины, к каковым относились самовольные отлучки, пропуски занятий без уважительных причин, нарушение формы одежды и режима распорядка дня. Слава Богу, не было и уголовно наказуемых деяний.

Осенью 1963 года меня на партийном собрании училища избрали секретарем парткома. Здесь я уже был в своей стихии. Дело знал, с людьми работал, директивы партии в жизнь внедрял вместе с коллективом, конечно. Молодежи это, может, будет и непонятно, но поясню. Коммунистическая партия тогда была «руководящей и направляющей» силой нашего общества. Решения партии носили большую силу, чем законы, принимаемые даже законодательной властью. Решением парткома можно было снять с работы, естественно, с согласия горкома или обкома партии любое должностное лицо. Но мы этого не делали. И не потому, что не хотели брать на себя ответственность, а потому что все были на своих местах и работали от души и добросовестно, не считаясь со временем.

Осенью 1964 года коллектив училища делегировал меня в Москву в Министерство морского флота просить деньги на строительство жилья. Собрали вскладчину деньги, чтобы не ехать за казенный счет, оформили отпуск в счет планового, потому что без вызова ехать было нельзя. Первый вопрос в Министерстве был таков: а почему я в разгар учебного года оказался в Москве? Отвечаю: «Родная сестра Вера, живущая в Москве, тяжело заболела (это было правдой) и мне нужно было ее навестить и кое-чем помочь.

Сергей Александрович Хаюров, бывший тогда начальником груза ММФ (главное управление учебных заведений Минморфлота), кроме заданных мне сложных вопросов, в остальном слушал внимательно, долго расспрашивал о коллективе, его возможностях и способностях. Похоже, что мои ответы его устроили, но окончательный разговор был не из приятных.

- Вот мой сейф, - говорит он мне, - в нем, кроме ненужных бумаг, ничего нет, даже плохонького рубля. План на этот год сверстан и я ничем помочь училищу не могу.

Я сидел с окаменевшим лицом. А он снял трубку и позвонил начальнику училища Николаю Федоровичу Кайстренко. Выругал его за мой приезд, за то, что меня, молодого секретаря парткома, подставил перед коллективом. Мне это было неприятно, так как Кайстренко Н.Ф. был хорошим начальником и порядочным человеком. Он-то знал о моем истинном визите в Москву, потому и оформил отпуск в счет планового.

Как мог, объяснил эту позицию московскому начальнику и все-таки попросил его, по возможности, помочь Херсонской мореходке. Он не ответил ни «да», ни «нет». Сказал, что будет думать. С тем и распрощались. Я вернулся в Херсон, рассказал о своих беседах, все как было. Коллективу мой рассказ оптимизма не добавил.

Однако через месяц раздался звонок начальнику училища. Хаюров С.А. предложил в двухнедельный срок направить на его адрес официальное письмо командования, парткома и профкома (треугольником тогда называли этот суржик – администрация, партийная и профсоюзная организации) с просьбой о выделении денег на жилищное строительство с приложением списка нуждающихся очередников и перспективой развития училища и с привлечением моряков на преподавательскую работу.

Такое письмо в январе 1965 года было направлено в Москву. Через полгода пришел ответ, что на 1966 год нам будут выделены средства на строительство семидесятиквартирного жилого дома с рекомендацией заказать его проект в местном Гипрограде, а землю для новостройки оформить в горсовете. Что и было сделано.

Дом был построен по проспекту Ушакова, 70 в конце 1967 года. То-то был праздник. Люди поверили, что можно чего-то добиться через партком и профком. Квартир оказалось больше, чем надо. Поэтому Министерство разрешило часть квартир передать Херсонскому морскому порту взаимообразно. Морскому порту было передано семь квартир. Задолженность порт погасил в течение примерно семи лет. Кадры у нас обновлялись, поэтому потребность в жилье частично удовлетворялась за счет долга морского порта.

Правда, новый начальник училища капитан дальнего плавания Бородулин Геннадий Николаевич (работал с 1965 по 1968 годы) допустил одну ошибку. По просьбе начальника военно-морского цикла Рудометова Павлина Викторовича, поддержанной командованием Черноморского флота, офицерам цикла было выделено восемь квартир, что нельзя было делать по двум причинам:

- Офицеры флота получали квартиры от военного ведомства.

- Черноморский флот не дал гарантии возврата жилья по мере его получения военными.

И жизнь подтверждала истину: без гарантии никто ничего не вернет. Эти ошибки обернулись серьезным разбором по линии Министерства и профсоюза моряков, тогда это был Черноморский баскомфлот.

На президиуме баскомфлота председателю профкома училища Атаманюку В.Ф. был объявлен выговор, а начальнику училища Бородулину Г.Н. было выражено недоверие, что фактически означает снятие его с должности. Не желая обострять отношения, Геннадий Николаевич сам подал заявление, предварительно договорившись о работе капитаном судна Латвийского морского пароходства. В 1968 году он переехал в Ригу, часто писал письма, но с перестройкой и развалом СССР связь оборвалась.

С лета 1968 года училище возглавил Борис Никитич Иванов, доцент Одесского высшего морского училища, сейчас профессор Одесской национальной морской академии.

Я буду писать обо всех начальниках училища, с которыми мне повезло учиться и работать. Все они были замечательными людьми и руководителями. Но особенно выдающимися среди них были: Кривошея Иван Захарович (1953 - 1959 годы), Иванов Борис Никитич (1968 – 1973 годы), Ходаковский Владимир Федорович (дважды с перерывом – 1995 – 2002 годы и с 2004 по настоящее время).

У меня есть что о них рассказать, ибо они были значительными и серьезными вехами на разных этапах исторического пути училища. Но об этом позже.

С приходом Иванова училище стало набирать темпы развития, роста и совершенствования. Энергичный, напористый, движимый каждодневными и новыми идеями, он сумел заставить шевелиться всех, даже самых медлительных и безинициативных работников. Все начали трудиться не за страх, а за совесть, работать на конечный итог. Особое внимание при этом уделялось развитию учебно-материальной базы, ремонту и приведению в божеский вид учебных и жилых корпусов, учебных мастерских, водной станции, коридоров, туалетов, залов и дворовых площадок. Борис Никитич инициировал строительство бытового комбината с отделами – банно-прачечный, складской, мастерских сапожной и швейной, гладильной, магазином мелкого опта.

При нем началось постепенное интенсивное увеличение контингента курсантов с восьмисот до тысячи двухсот человек. Особое внимание при этом уделялось развитию новой, открытой в 1965 году, радиотехнической специальности, подбору для работы на этом отделении классных специалистов, радиоинженеров и радиотехников. И не случайно, пройдут годы и наши техники-радисты будут пользоваться большим спросом во всех морских бассейнах СССР от Балтики до Камчатки, от Белого моря до Каспийского и Черного морей.

С приходом Иванова круто изменилась и моя судьба. Мне долго не давалась общественно-политическая карьера. Партия хорошо помнила грешки своих членов. Помните, выпивка на работе в обкоме комсомола, переборы на комсомольских свадьбах и мероприятиях. И только Иванов и сказал: «Этот человек будет моим заместителем по политической работе (сейчас это должность заместителя по учебно-воспитательной работе). Но встретил достаточно серьезное сопротивление в райкоме и горкоме партии. Тем более, что эта должность была номенклатурой обкома партии. То есть утверждалась бюро обкома партии. Обком, пожалуй, и дал зеленый свет желанию Иванова. За меня были сам первый секретарь, друг Бориса Никитича, Антон Самойлович Кочубей и секретарь обкома партии по идеологии Александр Елисеевич Касьяненко, с которым я работал еще в обкоме комсомола.

В июне 1969 года я был назначен приказом Минморфлота, с согласия, конечно, местных партийных органов, замполитом училища и проработал на этой должности почти тридцать лет, установив своеобразный рекорд в нашем министерстве по долговременности пребывания на этой должности.

Ибо тогда, во-первых, берегли начальников училищ, и это хорошо, во-вторых, за все промахи в поведении курсантов расплачивались, в основном, замполиты. Например, выпускники-судоводители Одесской высшей мореходки «выкрали» из депо трамвай номер пятнадцать (маршрут его проходил по улице Перекопской и до Слободки, связывая учебные корпуса с жилым комплексом училища) и покатали на нем выпускников и горожан. С работы за это художество сняли замполита. Кстати, очень хорошего человека, талантливого организатора, учителя нас, молодых замполитов, Драгомарецкого Григория Александровича.

В нашей мореходке после драки курсантов с местной молодежью на танцплощадке в парке (дрались тогда, слава Богу, кулаками, без ножей, камней и прочего оружия пролетариата) сняли с работы очень толкового замполита, умного педагога, настоящего моряка, будущего начальника отделения судовождения Харламова Виталия Георгиевича.

Так что, я попал на не очень надежную должность. Но эта должность мне очень много дала. Во-первых, в общественном плане. Шеф требовал каждодневной инициативы, новых мероприятий и подходов, глубокой индивидуальной работы и личной ответственности за принятые решения и их выполнение.

Первые дни нашей совместной работы. Захожу я как-то к Борису Никитичу (заместителям вход был беспрепятственный) и говорю:

- Борис Никитич! Звонил секретарь горкома и просил выделить духовой оркестр на завтра на двенадцать часов (это время учебных занятий).

Борис Никитич опустил очки, глянул на меня поверх них и ответствовал:

- Александр Иванович, оркестр в Вашем подчинении, примите решение и доложите. И так должно быть впредь. Ко мне нужно идти по кардинальным или тревожным проблемам.

- Есть! Понято, - отвечаю.

И, надо сказать, что эта линия им всегда выдерживалась. Учись сам принимать решение и отвечать за его выполнение и положительный итог. Не случайно своих заместителей Борис Никитич нахваливал в партийных кругах: «Мои замы – мои маршалы. Самые лучшие в Союзе, самые надежные в мире».

То есть инициатива плюс ответственность, доверие и помощь – вот слагаемые успеха в работе с людьми. Особой удачей стали разработанные нами впервые в системе мореходных училищ страны специальные ежегодные торжественные ритуалы посвящения в курсанты первокурсников.

Мы их начали проводить по специальному сценарию (как обычно, утвержденному свыше) на центральной площади города у памятника В.И.Ленину почти под окнами обкома партии.

На первый ритуал пришли все секретари обкома партии, а значит, и горкома и райкома, представители различных органов местного управления и общественных организаций, Министерства морского флота, профсоюзных органов и даже ЦК Компартии Украины. Но самыми главными гостями нашего торжества были знатные выпускники, среди которых выделялись вице-адмирал Щедрин Григорий Иванович, Герой Советского Союза, и капитан дальнего плавания, Герой Социалистического Труда Сорока Константин Павлович.

Курсант-выпускник зачитал наказ первокурсникам, курсант первого курса зачитал клятву курсантов, по ходу которой курсанты трижды всем строем отвечали «Клянемся!».

Потом выступали: секретарь обкома партии Касьяненко А.Е., мама курсанта-первокурсника, начальник училища Иванов, а от выпускников Г.И.Щедрин.

Григорий Иванович подарил училищу флаг Гвардейской подводной лодки С-56, которая под его командованием потопила во время войны десять транспортов противника. Этот флаг хранился в музее истории училища.

Однажды его одолжил на один день Днепровский райком комсомола Херсона на праздник открытия памятника «Торпедный катер» времен войны. Да, так и не вернул его нам, владельцам флага. С тех пор комсомолятам я перестал доверять.

В конце Ритуала каждому курсанту надевался форменный морской воротник синий с белыми полосками, выдавался курсантский билет и трогательная, патриотичная и лиричная памятка курсанту.

Представителям Министерства наш праздник очень понравился. Они взяли копию сценария, размножили его и разослали во все средние и высшие морские учебные заведения, которые тоже начали проводить свои ритуалы по своим сценариям.

Например, в Одесской высшей мореходке такие ритуалы проводились на борту одного из учебных судов на рейде морского порта Одессы. Потом мы тоже стали проводить свои праздники на берегу Днепра и в парке имени Ленинского комсомола с возложением цветов к памятнику Первым комсомольцам Херсонщины и венка на воды Днепра в честь погибших моряков, а также с передачей старшекурсниками факела, зажженного у Могилы Неизвестного солдата, первокурсникам, как символ преемственности поколений в деле защиты Отечества.

Так начала складываться новая волна славы нашего училища, новый более высокий авторитет у морской общественности и у горожан.

По ходу воспоминаний я буду говорить и о других добрых делах нашего училища. Но самым главным делом была, есть и будет достойная подготовка достойных моряков отечественного флота, которая стала заметно улучшаться с приходом к нам Б.Н.Иванова.

Он и лично мне много помог. Побывав однажды у меня в гостях в двухкомнатной квартире, где нас было шесть человек (моя мама с младшей сестрой), он задумал помочь мне с расширением квартиры. И что вы думаете, дошел до председателя горсовета, до первого секретаря горкома партии и добился переселения моей семьи в большую трехкомнатную квартиру, которую и сам выбрал из трех предложенных в старом фонде – потолки высокие, комнаты изолированные, приличная кухня, большой коридор, отдельные ванная и туалет. Он сумел преодолеть мою излишнюю скромность. Ведь я даже постеснялся просить большую квартиру, когда училище строило свой жилой дом.

Замполитский хлеб оказался несладким. На этом поприще я заработал пять партийных взысканий, в основном, за художества курсантов, и одно даже от Министра морского флота. Как мне потом говорили в райкоме, мы спасали тебя, объявляя очередной выговор. Взыскание можно снять, а в должности восстановить практически невозможно. Хотя, как сказать.

В 1977 году, рассорившись с начальником училища и с райкомом партии, сам написал заявление об уходе. Меня быстро освободили, назначили вместо меня парторга ЦКБ, нашего выпускника Лебедя Владимира Михайловича. Хороший умный парень, но выдержал он чуть больше года.

Тысяча семьсот курсантов, каждый день с кем-то что-то случается. Начинаются бесконечные отчеты, разборки, справки, принятие решений. Нужно очень любить всех курсантов и свою работу, чтобы это все выдержать.

Володя не выдержал. Я тогда опять работал начальником судомеханической специальности. Приходит ко мне делегация, как я потом понял, по поручению начальника училища Атаманюка В.Ф., с предложением вернуться на свое, так было подчеркнуто, место. В делегацию входили парторг Качалов А.В., профорг Харлов В.И., замначальника Ларионов И.Д. Вобщем-то, я, не церемонясь, ответил, что согласен.

Меня опять назначили замполитом, а на мое место начальника специальности назначили моего ученика, теперь преподавателя училища Пономаренко В.М. А Володя Лебедь вернулся в ЦКБ на более спокойную работу.

Так произошла очередная рокировка и она действовала до 1999 года, когда я был переведен по личной просьбе в помощники начальника, теперь уже, морского колледжа с важными общественными функциями: первая – я стал председателем Совета музея истории училища, вторая – я был назначен директором только что созданного городского благотворительного фонда содействия развитию морского дела «Морское братство».

Пока я не был замполитом, часто в голову приходили отчаянные мысли о том, что в жизни мною много потеряно лет напрасно, что ничего-то я не совершил и не сделал. Что толку в тех моих разговорах, беседах, выступлениях перед курсантами? Что они кому дали? Так что, если и работать в учебном заведении, то только преподавателем, чтобы передавать свои знания другим. Я был рад работать преподавателем и начальником специальности. Почему же я вернулся в старую стихию?

На мое решение повлияло несколько случаев из жизни, последовавших после отставки.

Однажды меня направили в командировку в Одесские морские мореходки для обмена опытом работы и оформления плавпрактики курсантов на учебные и учебно-производственные суда. Выполнив задание, я прибыл на морвокзал примерно за пару часов до отхода кометы. Тогда Одессу с Херсоном и Николаевом связывали эти быстроходные суда на подводных крыльях. Четыре часа и ты дома. Плюс летнее море, солнце, дельфины и прочая романтика в виде брызг.

А когда в рубке рулил кораблем наш выпускник, а таких было большинство, то приглашали в рубку и даже давали штурвал (но только в море, в Днепре – ни-ни) поуправлять судном пару минут, если поблизости не было других судов или лодок.

Билет у меня был служебный, закомпостирован на день отхода, поэтому на время ожидания я решил пройтись по пассажирским причалам, посмотреть на лайнеры-красавцы, стоявшие в порту. Возле входа в морвокзал меня встретили несколько выпускников нашего училища. Фамилии некоторых я даже подзабыл, но они мне все представились и завязалась оживленная беседа. Каждый доложил, кто он и что есть, где плавает и кем, каковы семейные дела. Ребята выразили сожаление, что я уже не замполит. На что я ответил, а что толку? Замполитская говорильня – это разве работа? Отвечают: работа, да еще какая, лишь бы замполит был на месте и оставался человеком. Я пошутил словами курсантского стихотворения:

Наш начальник – мать родная,

Замполит – отец родной.

На хрена родня такая -

Лучше буду сиротой!

Все засмеялись и сказали, что этот стих-шутка посвящен совсем другим людям. Два парня, стоявшие рядом со мной (я их не узнал – повзрослели, посолиднели, возмужали и окрепли), перебили разговор и говорят мне: «Александр Иванович! Вот рядом стоит пассажирский лайнер «Одесса». Давайте зайдем на судно, мы Вас с помполитом познакомим».

Зашли, познакомились. Я спросил, как наши выпускники здесь себя проявляют. Ответил, что отлично, славные ребята. Один из них электромеханик и председатель судового комитета профсоюза, а другой – начальник радиостанции и секретарь комсомольской организации судна (более пятисот комсомольцев). И по основной, и по общественной работе характеризуются положительно. Просил передать благодарность всему коллективу за большой и благородный труд.

После традиционного натурального кофе, который могут хорошо готовить почти все моряки, ребята вышли меня проводить на посадку. Идя по причалу, спрашивают: «А Вы нас и нашу проблему так и не вспомнили?». Искренне отвечаю, что, действительно, забыл.

- Так мы те самые, которых Вы не дали отчислить и которых водили к начальнику областного УВД генералу Персианову.

Тогда-то я и вспомнил все перипетии с моими парнями, о которых я уже писал.

- Мы Вас, в конечном итоге, не подвели и спасибо Вам за Ваше доверие и чуткость к курсантам, даже провинившимся.

Вот, тогда-то я и понял, что нет бесследных дел и деяний, если они касаются людей, наших отношений с ними, особенно когда это твои ученики и воспитанники. Хотим мы того или не хотим, они наши ученики, воспринимают от нас и все хорошее, и все плохое. Поэтому и надо быть с ними самим собой, но при этом и контролируя свои слова, дела и поступки.

Второй случай. Где-то году в 1979 рота судоводителей за то, что отчислили их однокурсника, хорошего авторитетного парня, но провинившегося, не вышла ни на обед, ни на ужин. Это уже было ЧП. Такого в Советском Союзе не прощали. Это забастовка, митинг, демонстрация. А таковые разрешались только организованно и по праздникам – 1 мая и 7 ноября.

Налетели горкомовцы, райкомовцы, представители КГБ, МВД. Кто зачинщик? Курсанты стояли насмерть: мы все всё сделали спонтанно. Знали: всех не выгонят.

Через неделю мне на бюро райкома партии объявят очередной строгий выговор за смуту в курсантской среде. Сразу оговорюсь, решение об отчислении курсанта третьего курса принималось без меня, я в это время был в Одессе. Это к тому, что я бы его защитил и не дал отчислить.

Но что случилось, то случилось. Работа по выявлению зачинщика продолжалась. Главным из них был Юра Кущенко. Это я узнал, но никому не сказал. А поскольку таковых набралось пять человек, то я был против данного массового отчисления.

Все-таки остановились на одном – отчислили Кущенко. Почему? Месяца за два до этого он ударил в туалете старшекурсника за то, что тот заставлял первокурсника делать вместо себя уборку гальюна. Так он боролся за справедливость. Кстати, он потом таковым и станет капитаном – грамотным, строгим, но справедливым.

Но я и тут выступил против. Не имея моего согласия, начальник все дело спустил на тормозах. Тем более, я ему сказал, что меня наказали и достаточно, а внутри у себя мы сами еще разберемся.

Я это пишу к тому, что данный выпуск судоводителей 1976 года оказался одним из самых продуктивных и эффективных выпусков за все семидесятые годы по числу капитанов. Таких набралось восемьдесят пять. Все они оказались достойными капитанами и даже лоцманами. И я с удовольствием встречался с ними на двадцатипятилетие выпуска в 2001 году.

Что касается Юры, то есть Юрия Алексеевича Кущенко, то он тоже меня не подвел, став капитаном легендарного учебного парусника «Товарищ». Он много делал для формирования и воспитания будущих судоводителей, используя свой личный, как позитивный, так и негативный опыт курсантской жизни.

А судьба еще раз усмехнулась нам – мы стали соседями по даче и я с удовольствием познакомился с его очаровательной женой Людмилой и дочками. Представляя меня с Джеммой своей семье, он сказал, что благодарен мне за науку жизни, за мою работу и за веру в людей.

Эти примеры убедили меня в том, что безрезультатного педагогического труда не бывает. Его не всегда видно, он незаметен долго. Ведь проходят десятилетия, пока выпущенный тобой ученик найдет свое место в жизни и проявит свои истинные человеческие качества. И примеров таких можно привести невесть сколько. Только для этого необходимо нести в себе позитив, твердую уверенность в правоте своих деяний и постоянно творить людям добро, особенно своим ученикам.

Мы первые в системе морских учебных заведений страны начали создавать перспективные планы воспитательной работы на все годы обучения и конкретно для каждой специальности. А их у нас было четыре и все готовили плавсостав флота – судоводительская, судомеханическая, электромеханическая и радиотехническая.

А возглавляли их замечательные руководители – Харламов В.Г., Пономаренко В.М., Токарев Л.И., Моторный В.А. У каждого из них был свой стиль, свое видение целей, задач и методов их достижения и решения. Все они являются соавторами учебников и учебных пособий по своему профилю, а Моторный был удостоен звания «Заслуженный учитель Украинской ССР» и «Заслуженный радист СССР». Все четверо с гордостью носили награду – Знак «Почетному работнику Морского флота СССР». Я о них специально пишу, потому что они формировали специалистов, и практически, всегда поддерживали меня в моем стремлении расширить кругозор курсантов, поднять их культурный и моральный уровень, всесторонне развить те качества, которые присущи и необходимы моряку, гражданину, мужчине и просто человеку.

С их поддержкой мы ежегодно проводили спартакиады по двенадцати-четырнадцати видам спорта, соревнования по водным видам спорта на призы выпускников адмирала Щедрина Г.И., Демина Л.И., Коломойцева В.Н., генерала Персианова Б.М., фестивали самодеятельного искусства, вечера КВН и клубы интересных встреч. А также многие другие интересные и захватывающие мероприятия – встречи с писателями и поэтами, с разведчиками и контрразведчиками, знатными моряками-капитанами и старшими механиками, со своими выпускниками и ветеранами флота и училища.

Кое-какие мероприятия мы задумывали и проводили сами, кое-чему учились у других.

В Советском Союзе было принято каждые пять лет проверять каждую мореходку. В состав комиссии включались представители Министерства и некоторых учебных заведений. Из нашего училища для проверок привлекались Ларионов, Федотко, Миронов, Пономаренко, Бушуев и многие другие мои коллеги. Лично я попал на проверку Батумского, Архангельского, Ленинградского, Астраханского и Одесского мореходных училищ. Знакомясь с их опытом работы, много ценного перенял, но кое-что и им дал.

В благодарность за науку командование Батумского мореходного училища прислало нам на паруснике «Товарищ» пятнадцать саженцев молодых елей, которые и сейчас (часть погибла) украшают центральный фасад училища. За это им были выделены внеплановые места для плавпрактики на славном паруснике. Из большинства батумских ребят выросли неплохие мореходы. У нас учились грузины и хорошо проявили себя на флоте. Такие как капитаны Джигладзе, Качарава и многие другие.

Проверки, которые мы проводили, не носили злонамеренный характер, не отличались крутостью нравов и определений. Они больше были рекомендательными, поучительными и сопровождались, как правило, дружескими советами и подсказками, изложенными устно (подробно) и письменными (сжато).

Я уже говорил, какие награды я получал. И это правда, но правда и то, что меня ценили в коллективе и мои подчиненные, и начальники, и руководители нашей области и нашего города. Например, на моих юбилеях – пятидесятилетие, шестидесятилетие, семидесятилетие – меня тепло приветствовали на общих собраниях коллектива с участием курсантов и их родителей, преподавателей и офицеров, представителей местных органов власти и даже корреспонденты местного радио и телевидения, и местных газет. Меня тепло приветствовали газеты «Моряк» и «Водный транспорт», представители республиканского профсоюза моряков и даже сам Министр морского флота. И это не потому, что я такой хороший, а потому, что долго работал на своей должности. Всего около тридцати лет. Хотя мои коллеги были и получше меня, но более пяти-семи лет никто из них не выдерживал или его не выдерживали.

Одни уходили из жизни от инфарктов (замполит Одесской высшей мореходки Бокарев Василий Максимович), другие уходили по собственному желанию, а третьих снимали с должностей, как правило, за выходки курсантов.

Долго пребывая на замполитовском посту, я даже где-то в глубине души, пришел к выводу, что замполитов в армии и на флоте специально придумали, чтобы было на кого свалить вину, защитив при этом командира или начальника. Тем более, что любой недостаток в поведении курсантов или сотрудников всегда можно было соотнести к плохой воспитательной работе. Ибо, как я уже говорил, хорошая работа на ниве воспитания определяется многими годами работы и жизнедеятельности учеников, а недостатки – вот они – произошли позавчера, вчера, сегодня, то есть они виднее и рельефнее, чем положительные примеры.

Как бы там ни было, на политической, теперь воспитательной работе, я продержался с 1964 по 1998 годы, то есть более тридцати четырех лет. Такого примера в нашей стране, я имею в виду СССР или Украину, не было. Недаром мой правопреемник Синько В.А. называл меня непотопляемым броненосцем революции «Потемкиным».

Не хвалю себя, но горжусь тем, что мне удалось удержать авторитет главного воспитателя мореходки и среди курсантов, это основа, и среди сотрудников коллектива, и среди моряков, и среди высшего морского руководства страны, Министерства морского флота СССР, и среди местных партийных и советских органов. И здесь главным в моей «деятельности» и в характере было гуманное отношение к людям, изначальное желание сначала помочь человеку, а только потом наказать или поругать, или пристыдить.

И самое главное, нужно к ученикам относиться как и к родным детям: не оставлять проступок без наказания с обязательным последующим пристальным вниманием к его судьбе. И в этом плане я находил самую широкую поддержку у большинства педагогов и командования училища. Не случайно, даже те, кто не исповедовал мои принципы, а были их активными противниками, в конце моей работы заявили о признании моих заслуг, назвали меня легендой морского флота всех стран СНГ и морским дуайеном в нашем городе и училище.

А, если откровенно, мне в жизни здорово везло. Конечно, были и черные полосы. Иногда в них был я сам виноват. Иногда грешили коллеги, иногда обстоятельства. Но я никогда никому не мстил, никого не хулил и злобно не ругал, и всегда пытался найти компромисс между мнениями мягких и жестких воспитателей.

Я всех считал нужными для училища людьми, даже тех, кто по роду работы и не соприкасался с курсантами. И мне удавалось находить варианты сглаживания углов и создавать благоприятную, как теперь принято говорить, социально-психологическую атмосферу в коллективе.

А самым главным в воспитательной работе я считал и считаю умение слушать людей и слышать все их боли и радости. И, если ты докажешь людям, что их беда – это и твоя беда, их горе – это и твое горе, их удача – это и твоя удача, то ты всегда будешь своим человеком и для коллектива, и для конкретного индивидуума, что, в свою очередь, положительно скажется на твоем влиянии на людей. А, если ты еще будешь вооружен солидными знаниями в различных областях науки, культуры, техники, литературы и искусства, физкультуры и спорта, будешь начитан и интеллектуален, то решение твоих задач будет более успешным, в конечном итоге.

Работа заместителя руководителя учебного заведения по воспитательной работе – это не только призвание, знание, характер, опыт, навыки, но и огромное желание, и, если хотите, умение полностью отдаваться своему, желательно, любимому, делу. Рабочего времени всегда не хватает. Наметив план на день, с ужасом убеждаешься в начале рабочего дня, что он будет провален. Новые происшествия (а там, где две тысячи молодых людей, это неизбежно), новые проблемы, старые нерешенные задачи, появление в кабинете новых людей и раздающиеся телефонные звонки, выбивают из колеи, заставляют ужиматься с беседами и вызовами людей, нарушают ритм, допускают сбой в распланированных делах. Так же происходит и с недельными, и с месячными планами.

И тут важно не впасть в панику и в анархию, а находить оптимальные выходы, а чаще всего бесконечно удлинять свой, и без того не очень короткий, рабочий день.

Моя партийно-политическая жизнь продолжалась с 1964 года, когда я был избран секретарем партийного комитета училища, углубилась с 1968 года, когда я был назначен Министерством и утвержден Херсонским обкомом партии в должности заместителя начальника училища по политической работе и продолжалась до 1998 года, когда я перешел на преподавательскую работу.

В 1999 году в апреле я был назначен на персонально для меня созданную должность помощника начальника Херсонского морского колледжа, на которой проработал до выхода на пенсию в июле 2008 года. Одновременно в 1999 - 2008 годах назначался правлением благотворительного фонда «Морское братство» его исполнительным директором.

При этом продолжал преподавать курсантам второго-третьего курсов новый гуманитарный предмет «Профессиональная этика, эстетика и этикет моряков». В жизни этот предмет объективная реальность. В эпоху строительства капитализма в нашей стране были утрачены, заморожены, а проще, ликвидированы многие институты общественной морали, в том числе и такие непреходящие социальные и религиозные ценности, как трудолюбие, профессионализм, добросовестное выполнение своих обязанностей, порядочность, честность, морское товарищество, готовность прийти на помощь, дисциплинированность, ответственность, исполнительность, коммуникабельность, общее развитие и интеллект и многие другие духовные ценности. Они, эти ценности, в новом обществе пока стали ненужными и невостребованными. Мерилом человеческого достоинства стали деньги, умение жить, наплевательское отношение к окружающим, а особенно к женщинам. Куда делось то трепетное, нежное, уважительное отношение к прекрасному полу, которое ценилось буквально двадцать лет назад.

Не знаю, как в других профессиях, но в морских кругах ценились, ценятся и будут цениться высокие человеческие качества, моральное и духовное богатство, мужское достоинство, физическая сила и сила духа, выдержка, смелость, умение быстро принимать правильные решения, то есть все то, что было нужно и моряку парусного флота и современному моряку.

А море и океан устраивают такую проверку силе духа, которой вряд ли подвергаются люди других профессий, в том числе и космонавты. Вообразите, геолог отбыл в тайге, на суше, полгода, а полгода дома, тоже на суше; летчик совершил перелет через океан и уже через семь-десять часов тоже на берегу; космонавт отлетал полгода – вернулся домой, а другой раз может и не полететь. Примеры могу продолжить. А вот, моряк всю жизнь, ежегодно по шесть-девять месяцев бороздит моря и океаны, переходя из северных в южные широты, меняя часовые и климатические пояса, преодолевая и штормы, и бури, и ураганы, и торнадо, и многое другое, и ни от чего ему не спастись. Судно для океана щепка и он играет этой щепкой и людьми как ему заблагорассудится. И так всю жизнь.

Недаром морские психологи и социологи считают профессию моряка одной из самых трудных после профессий крупных руководителей-управленцев.

Вот почему, уже на курсантской скамье будущий моряк должен впитать в себя, как губка, все физические и моральные, духовные и интеллектуальные качества, которые помогли бы ему отдавать всю свою жизнь морю и морской профессии, уметь работать с людьми, переносить тяготы ограниченного пространства и сферы общения и всякие экстремальные природные и психологические катаклизмы, которые могут возникать в каждом рейсе и на каждом судне.

Преодолевать трудности морской жизни, оставаться при этом человеком, знать флотскую субординацию, уметь строить нормальные отношения со всеми людьми, с которыми связала судьба и море, знать, помнить, уважать и соблюдать все морские традиции, написанные жизнями многих поколений моряков. Это и есть курс «профессиональной этики, эстетики и этикета моряков».

И я с удовольствием читал лекции по данному курсу, делился с курсантами своим и моих друзей опытом жизни, помогал коллективу готовить юношей к первому выходу в море и к последующей трудной, но интересной морской жизни.

Еще раз напомню, что в морской жизни важны даже мелочи и серьезные традиции, умение преодолевать страх и стихию, много знать о себе и людях, побеждать свои и других недостатки, бескорыстно делиться опытом с молодежью, дабы ее представители, придя на флот, не подводили ни экипаж, ни технику.

Поэтому воспитательный процесс, наряду с учебным, связывал познание морских наук с выработкой определенных качеств, был крайне необходим. С самого начала эта работа начиналась с привития умения жить и работать в коллективе, понимать, что экипаж судна – это одна семья, нужно уже в курсантском коллективе. А для этого человек должен уметь, когда это необходимо, подчинять свои интересы коллективу, ибо иначе на флоте не выжить.

Именно эти качества закладываются в таких красивых и эмоционально заряженных мероприятиях, как торжественные построения, подъем Государственного флага, вынос Знамени училища на общем построении, Ритуал посвящения в курсанты нового набора, душевные встречи с моряками и знатными выпускниками училища.

А спартакиады училища, соревнования по водным видам спорта между специальностями и курсами, фестивали и смотры-конкурсы художественной самодеятельности и технического творчества. Все это сплачивает молодежь, помогает коллективно работать, тренироваться, репетировать и побеждать. И находить в этом свое место и удовлетворение. А если сам ни в чем не участвуешь, то болеть за своих – это тоже притягивает к коллективу, рождает сопричастность к победам маленьким, чтобы потом на флоте успешно трудиться и находить удовлетворение от своей профессии и образа жизни всего флота.

Мне, например, с первого курса нравились наши воскресные и праздничные строевые прогулки по городу со знаменем, оркестром и строевыми песнями. Нравилось прохождение училища парадным строем перед трибуной на государственных праздниках 1 Мая и 7 ноября вначале по улице Ленина, а потом и по проспекту Ушакова и площади Свободы.

Наше училище всегда отличалось в лучшую сторону от мореходки рыбного флота, да и от воинских частей тем, как мы ходили парадным расчетом, как отвечали «Ура!». И если нас власти оценивали положительно, то уже дома, во дворе учебного корпуса, нам всем объявлялась благодарность и внеочередное увольнение. Потому и старались.

Херсонские старожилы говорили, что мы ходим не хуже, чем в Москве или Киеве. Знали бы люди, как нам доставалось на тренировках. За месяц, а то и за два до парадов нас поднимали в пять часов утра и полтора-два часа мы отрабатывали вместе с командирами строевые навыки. И, кстати, по вечерам тоже с 21.00 до 22.30 мы ходили по парку или тихим улицам и готовили подарок родному городу и его замечательным людям. Особенно было красиво, когда старшие курсы, третий и четвертый, уже ходили в мичманках, а мы (первый и второй курсы) еще в бескозырках с горделивой надписью на ленточках с якорями «Херсонское мореходное училище ММФ». А к форме мы относились с большим уважением, гладили ее, чистили, стирали, берегли и носили с шиком, как пелось в песне:

Бескозырка, ты подруга моя боевая.

И в решительный час, и в решительный день,

Я тебя, лишь тебя надеваю,

Как носили герои – чуть-чуть набекрень.

Но это отношение к морской форме и ее атрибутике соблюдалось не только в праздники, но и в будни, в обычной жизни, в обычных увольнениях в город. Недаром нас любили красивые Херсонские девчата и не очень хорошо относились местные ребята, с которыми бывали и стычки на почве ревности из-за девушек.

Коллективный строй, коллективная жизнь, взаимная требовательность к внешнему виду (не позорь моряков!) и к поведению в обществе (будь мужчиной!) накладывали особый отпечаток на такие эстетические понятия, как дружба и взаимоуважение, что не могло не сказываться на общем тоне настроения и оптимизма в дни сегодняшние и будущие.

Студенческие годы, в общем-то, для всех молодых людей памятны, но курсантские вдвойне, так как жили мы одной семьей и общались круглосуточно и помогали друг другу всенепременно и бескорыстно. Недаром в те годы у нас не наблюдалось никаких форм дедовщины и издевательств. Наоборот, более старшие и более сильные опекали нас, как они называли молодых неопытных салажат и даже ходили по начальству с просьбой помочь, если кто-нибудь из младшекурсников попадал в беду. Но первую помощь, если она была материальной, оказывали сами, пуская, как тогда говорили, шапку по кругу.

Сколько таким путем было сохранено нормальных морских жизней и судеб, сколько произнесено благодарностей за помощь и науку, за святую морскую дружбу.

Всех этих вопросов я не мог не касаться в своей практической деятельности, как заместитель начальника по воспитательной работе. И не случайно, моими главными принципами были такие известные постулаты, как «твори добро», «сначала помоги, а потом требуй», «не оставляй человека без внимания», «как аукнется, так и откликнется», «поступай с человеком так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой» и так далее в таком же гуманном духе.

Не скажу, что у нас не было плохих парней, что не было неприятных событий, явлений, происшествий, конфликтов. Все было. И все приходилось бросать, но эти проблемы решать. Мои коллеги, и друзья, и оппоненты всегда говорили: «Брось возиться с каждым, ничего не получится, горбатого могила исправит». И я всегда отвечал: «Если не мы, то кто? Ну, выгоним, отчислим, а кто ж ему поможет? Скорее его захватит улица со всеми вытекающими последствиями. А мы должны поставить его на ноги, вооружить знаниями, привить хотя бы каплю ответственности за себя и за дело и, глядишь, судно и экипаж завершат доброе дело и станет мальчик «икс» или «игрек» нормальным человеком.

И знаете, получалось, чаще получалось, хотя были и мучительные и серьезные непредвиденные выверты молодых курсантов. Но я их прощал почти во всем, кроме негатива, это наркотики, воровство, хамское отношение к людям. Я даже понимал, что и спиртные напитки в этот строй надо поставить. Но не поставил. Слишком в народе укоренилась мысль, что каждый мужик, особенно моряк, должен выпивать. Бывали среди наших выпускников и алкоголики, но очень мало, а большинство любителей заложить за воротник в море начисто бросали эту страсть.

Большое внимание в училище уделялось работе классных руководителей, командиров рот – воспитателей, командиров отделений. Мы ежемесячно проводили семинары классных руководителей, воспитателей, организовывали открытые классные часы и другие мероприятия на различные темы, в том числе и те, которые готовились и проводились самими курсантами под методическим руководством воспитателей. На этих семинарах обсуждались вопросы опыта работы, был деловой обмен мнениями, после чего появлялись статьи о нашем опыте работы в газетах и журналах водного транспорта, таких, как «Вымпел», «Морской флот», газет «Водный транспорт», «Моряк».

Особенно активно пропагандировала опыт работы морских училищ известная на юге СССР, а теперь Украины, газета «Моряк», издаваемая в Одессе. Газета, вернее ее редакция, учила нас, а мы учились у нее.

Надо сказать, что в пятидесятые-семидесятые годы наше учебное заведение было укомплектовано замечательными учебно-педагогическими кадрами. Не хочу никого обижать, но, по-моему, в нашем училище, работали самые квалифицированные, ответственные и инициативные кадры, которые свято соблюдали традиции, хранили авторитет и преумножали славу родной мореходки. Назову только некоторых из них (об остальных я еще напишу дальше).

Это Виталий Георгиевич Харламов, Геннадий Григорьевич Грецов, Борис Николаевич Зубков, Михаил Александрович Федотко, Борис Никитич Иванов, Валериан Александрович Моторный, Павел Иванович Бушуев, Иван Данилович Ларионов, Юрий Николаевич Алыбин, Анатолий Николаевич Киреев, Петр Лукьянович Карандасов, Василий Степанович Шевченко, Виктор Васильевич Величко, Александр Евгеньевич и Анатолий Евгеньевич Вербицкие, Василий Алексеевич Большаков, Леонид Иванович Сергиенко, Вячеслав Филиппович Атаманюк, Виктор Никифорович Плющ, Валерий Васильевич Миронов, Леонид Федорович Роик, Юрий Николаевич Риске, Анатолий Васильевич Жиганов, Николай Васильевич Черняк, Александр Сергеевич Матвиенко, Вячеслав Николаевич Рыбак, Владислав Иванович Корниецкий и много-много других.

Я с большой уверенностью опирался на их опыт, поддержку, дружескую критику и добрые советы именно потому, что командованию удалось собрать, сплотить и направить эту замечательную когорту, элиту морского образования Украины и Херсонщины в нужном направлении. Наше училище долгое время славилось как стабильная надежная кузница морских кадров не только среди местного руководства и Министерства морского флота, но, и это самое главное, среди моряков всех морских бассейнов нашей страны.

Помню, заместитель начальника по кадрам крупнейшего пароходства страны – Черноморского морского – Леонид Васильевич Павленко (у которого мы поспорили с представителями Одесских мореходок о системе подготовки кадров) вызвал всех руководящих работников управления и спросил их: «Вот у меня представители Херсонской и Одесских мореходок. Они предлагают нам взять на работу своих воспитанников. Кого будем брать?

Все семь человек дружно ответили: «Сначала херсонцев. А если их не хватит, доберем одесситов». Вот так-то мы победили в заочной дуэли. Аналогичное мнение высказывал главный механик этого же пароходства Николай Николаевич Кобяков, который заявил, что будет работать только с херсонцами: «Они надежны. У них есть не только голова, но и руки».

Так что мы готовили и продолжаем готовить достойные кадры для нашего флота. И в этом огромную роль играют и сохранившиеся традиции и внедряемые в учебно-воспитательный процесс новации и, самое главное, желание людей хорошо делать свое дело, не только за зарплату, но за нечто более высокое.

В плане воспитания курсантов, я получал много советов от педагогов, их пожеланий и предложений и личной помощи в организации и проведении интересных дел, задумок и мероприятий. Дело в том еще, что у меня, как у руководителя, был один серьезный недостаток (их было много, но этот первый) – я не был требовательным и жестким руководителем. У меня не было времени для бесплодных разговоров, выкручивания рук, кровопусканий. Даже на явных недругов я не сердился, не питал злобы и старался с ними решать все проблемы полюбовно. И люди шли ко мне. Я никогда не сидел в кабинете один – череда посетителей, советов, рекомендаций росла, множилась и приносила достаточно зрелые плоды.

Еще раз хочу сказать – семьдесят шесть лет моей жизни мне везло на хороших людей – и на коллег, и на начальников. К счастью, к руководству училищем приходили разные люди, с разными характерами, методами руководства, отношениями к подчиненным. Но все начальники училища, о них я напишу отдельную главу, были людьми ответственными, честными, инициативными, принципиальными и внимательными к людям. Но самое главное, что мне нравилось в моих руководителях, это было их тонкое умение и руководить, и не мешать работать. А когда нужна была помощь и поддержка, я всегда получал ее и в рабочих, и в личных делах.

Например, начальник училища с 1968 по 1973 годы Иванов Борис Никитич начал с того, что выбил мне квартиру, вначале двухкомнатную, а потом и трехкомнатную (пять человек моей семьи ютились в восемнадцати квадратных метрах). И помогал он не только мне, но и многим людям, которые к нему обращались.

Такой пример. Ну, какому начальнику, директору, председателю, управляющему и в СССР, и в незалежній Україні приходила когда-нибудь в голову мысль: идет проливной дождь с самого утра, совещание назначено на девять часов, а транспорт служебный – один жигуленок одиннадцатой модели (личных машин тогда еще не было даже у моряков), который Борис Никитович выбил в Министерстве. И вдруг его звонок: «Доброе утро, Александр Иванович! Собирайтесь, через десять минут у Вашего подъезда будет ждать водитель. Когда приедете на работу, отправьте водителя за Ларионовым.

Или вот. Пришел в 1996 году к нам новый начальник, бывший крупный партийный работник. У всех одна мысль: какой подвох нам готовят? А никакого. Владимир Федорович Ходаковский начал с того, что добился переаттестации училища в колледж, увеличения набора, обеспечения ремонта учебно-материальной базы, приобретения новой техники. Колледж ожил и уже через три года контингент курсантов вырос до двух тысяч человек вместо четырехсот. В 1998 году я пришел к нему с заявлением о переходе на преподавательскую работу. Уточнив, что это мое личное твердое желание (мне уже было шестьдесят пять лет), он предложил мне вернуться к этому разговору через год, а пока попросил поработать. Через год напоминаю.

- Хорошо, - говорит, - мне тут удалось выбить в штатное расписание новую должность – помощника начальника колледжа. Если не против, давайте еще поработаем.

Оказывается, он персонально для меня искал должность, чтобы сохранить меня еще на несколько лет. Я согласился и после этого еще работал десять лет, до августа 2008 года. И я был при деле, и жизнь шла нормально.

Кроме общих вопросов, мне было поручено заниматься музеем истории нашего учебного заведения. Но об этом позже. Хотя, кажется, я эту функцию выполнил неплохо.

А сейчас я просто думаю: где, какой начальник сейчас думает о пенсионерах? Все наоборот – иди на пенсию и живи, как знаешь.

А старики? Они еще многое могут с высоты своего опыта и тогда, когда им доверяют. От них еще можно увидеть много добрых дел и начинаний.

Вот такими, примерно, были все мои начальники. Сначала забота, а потом уже работа. Но зато, какая работа! Разве откажешь себе в удовольствии пообщаться с коллегами и курсантами не восемь часов в сутки, а, скажем, двенадцать-шестнадцать (бывали и такие периоды в моей жизни). Зато и результаты были и радовали нас. Вот только дома, жена, мама, дети бурчали и просили приходить пораньше с работы.

Что на сегодня является главным в любом учебном заведении? Это кадры. Вернее, умное, выверенное сочетание опытных умудренных педагогов и молодых энергичных, ищущих новое работников, желающих посвятить себя делу воспитания молодежи не только по соображениям материальным, но и в большей мере, моральным, этическим, духовным. Что может быть выше радости удовлетворенного труда, когда видишь рост человека и по жизни, и по делам, и понимаешь, что в нем живет и твой дух, и твои мысли, и твои мечты, которые, может быть, тебе и не удалось осуществить в полной мере. Вот это сочетание молодых и опытных (в процентах оно не выражается, но должно быть оптимальным для конкретного ВУЗа или других учебных заведений) и есть залог положительного решения задач формирования специалиста-профессионала и, в то же время, достойного человека, мужчины и моряка, нравственного гражданина, патриота своего дела, которому он служит, и Отечества, которому он всем обязан.

Хорошо, что в моем училище, колледже все так и складывалось со дня его основания и окрепло и укрепилось в наши сегодняшние непростые дни и годы, когда идет переформатирование всех устоев, норм и законов новых флотских держав, как сейчас говорят на теренах колишнього СРСР, або СНГ.

Меня могут спросить, так ли уж все было хорошо? Неужели не было споров, ссор, громкой критики, жалоб и так далее. Было, все было. Но мы все проблемы умели решать на месте, то ли на общих собраниях и педсоветах, то ли на заседаниях партийного или профсоюзного комитетов, то ли в личных беседах руководителя с недовольным сотрудником или курсантом.

Помню, как-то дошли до меня сведения о решении учебного совета электромеханической специальности написать жалобу в Министерство морского флота о том, что командование училища плохо решает вопросы развития и совершенствования этого отделения, мало выделяет средств на приобретение учебно-лабораторного оборудования. Эта ситуация действительно имела место, но на всех специальностях (отделениях). Что я сделал? Вызвал к себе все руководство отделения – начальника, парторга, профорга и пару ведущих преподавателей. Пришли Л.И.Токарев, Л.И.Сергиенко, В.В.Миронов, В.Н.Шепель, А.Э.Одновьюненко, Г.Г.Драгомарецкий. Я попросил их рассказать, в чем дело. Все всё рассказали.

С их недовольством я согласился. И задал вопрос: хорошо, вы напишите начальству, и что, оно сразу даст нам деньги? В плановой стране внеплановых поступлений не дождешься. Далее, а где вы были раньше? Почему ни разу не высказались на заседании педагогического совета или, в крайнем случае, на совещании у начальника? И потом, что каждый из вас сделал по тревожному вопросу?

Ничего. Вот, с этого давайте и начнем. С себя, прежде всего. С тормошения училищного начальства, это второе. Давайте попросим помощи у пароходств, куда направляем наших молодых специалистов, это третье. И так далее.

Согласились, наметили программу и, забегая вперед, скажу, что через два-три года дело очень хорошо сдвинулось. Так мы обошлись без жалобы и без обязательной по этому поводу комиссии, которая отнимала бы время, нервировала всех и была бы, как всегда, безрезультатной. Здесь им хорошо помогли и начальник училища Атаманюк, и завуч Ларионов.

Через пару-тройку лет тринадцатого декабря, в мой день рождения, все руководство и актив электромеханической специальности заходят ко мне с цветами и подарками. Говорят, пришли поздравить и поблагодарить за науку находить компромиссы и самостоятельно искать решения задач. Так мы сохранили и нервы, и добрый настрой людей, и, самое главное, вышли на еще более высокий уровень подготовки судовых электромехаников. А потом пришла и достойная награда. Наше электромеханическое отделение было признано и узаконено, как базовое, ведущее отделение среди мореходных училищ Минморфлота СССР.

Этому отделению поручили не только диктовать моду на методику обучения и воспитания специалистов, но и готовить, и издавать для всего Союза учебную методическую литературу и учебные пособия, разрабатывать учебные планы и программы, а также программы плавательных практик.

На других отделениях люди тоже не дремали. Выдающимися руководителями и преподавателями отделений были:

- судоводительское - Михаил Федорович Дворовенко, Анатолий Николаевич Киреев, Виталий Георгиевич Харламов, Виктор Никифорович Плющ;

- судомеханическое - Геннадий Григорьевич Грецов, Игорь Георгиевич Беляев, Валентин Михайлович Пономаренко;

- судоремонтное - Степан Андреевич Глотовский;

- радиотехническое - Валериан Александрович Моторный, Павел Иванович Бушуев, Валентин Андреевич Синько;

- электромеханическое - Михаил Александрович Федотко, Леонид Иванович Сергиенко, Леонид Иванович Токарев, Анатолий Никифорович Корж.

Это были люди, которых мы называли главной ударной силой коллектива. Именно они на отделениях формировали традиции, добивались конкретных результатов и конечных итогов работы – выпуска грамотных и воспитанных молодых специалистов.

С семидесятых годов на всех отделениях наше Министерство открыло новые должности – заместитель начальника специальности по воспитательной работе. В-основном, эти должности занимали выпускники нашего училища или Одесской высшей мореходки. На этих должностях плодотворно работали:

- у судоводителей - Виктор Иванович Харлов, Юрий Михайлович Кондомихало, Герман Федорович Русин, Анатолий Васильевич Качалов;

- у судомехаников - Лев Петрович Плотников, Анатолий Иванович Глущенко, Александр Александрович Дендеренко;

- у электромехаников - Виктор Иванович Зинченко;

- у радистов - Евгений Иванович Макаров, Алексей Иванович Янин.

Именно эти люди привнесли главное в работе с курсантами – индивидуальный подход к каждой личности с учетом подготовки, уровня воспитанности, сложности характера и темперамента, отношения каждого к делу, и самому себе.

Без изучения того, чем человек владеет, каков он в личной и общественной жизни и других особенностях личности, невозможно строить работу по формированию моряка – со специфическими особенностями профессии и всего образа жизни.

Надо сказать, что заместители начальников отделений привнесли в работу много нового, выступали с рядом ценных инициатив, особенно если это касалось традиций каждого отделения, умело использовали опыт поколений, привлекали к работе лучших выпускников своего отделения, отслеживали жизненный путь, судьбу и служебную лестницу каждого выпускника, что позволяло потом, на основе анализа их достижений на флоте, направлять процесс воспитания и самовоспитания. В этом плане хорошо проявили себя Качалов А.В., Зинченко В.И., Янин А.И., Глущенко А.И.

Как правило, все преподаватели-предметники, зарекомендовавшие себя с положительной стороны, были и хорошими воспитателями. А это – самое ценное качество педагога, ибо к такому учителю курсанты относятся с глубоким уважением и доверием.

Здесь можно назвать десятки и сотни фамилий, но ограничусь наиболее успешными. Это классные руководители:

- судоводителей - Кругляков В.Н., Большаков В.А., Примакова С.А., Алыбин Ю.М.;

- судомехаников - Белова И.А., Кушнаренко А.И., Кавун В.И.;

- электромехаников - Миронов В.В., Нечитайло З.Н., Шепелев В.Н., Андреев К.К., Драгомарецкий Г.Г., Одновьюненко Э.В.;

- радиотехников - Лобода В.П., Светницкий Д.П., Литвак М.С.

Надо отдать должное и командованию. И начальники училища, и я, их заместитель, самое серьезное внимание уделяли вопросам учебы воспитателей, изучению и распространению их опыта работы путем проведения семинаров, методобъединения воспитателей, посещения открытых классных часов, вечеров досуга, встреч с интересными людьми. А лучших никогда не забывали поощрять, главным образом, морально, а когда можно было, то и материально – путем увеличения педагогической нагрузки.

Многие воспитатели приносили мне, да, я и сам частенько получал письма наших выпускников, их родителей и даже соседей с благодарностью за хорошее воспитание, привитие таких, истинно морских, качеств, как благородство, чувство локтя, взаимопомощи и взаимовыручки, выдержки, такта, умения находить компромиссы. То есть качеств, без которых в море делать нечего. А море экзаменует лучшим образом.

Сумел достойно проявить себя и в работе, и в общении с коллегами по плаванию, считай, что жизнь на море состоялась. Тебе всегда будут и приглашения на достойное и современное судно, и, естественно, уважительное отношение. А что человеку надо. Достойная хорошо оплачиваемая работа, добрые отношения с экипажем судна и надежный тыл, то есть семья, вначале родительская, а потом и своя.

Ну, в части семьи – это дело, все-таки, личное и мы нос свой в эти дела не сильно совали, хотя добрые советы давали. Например, как надо строить отношения с девушкой или женщиной, чтобы, в конечном итоге, была настоящая крепкая семья, и здесь от мужчины многое зависит.

Были у меня и такие выпускники, которые ежегодно писали, как живут-работают, как бы отчитываясь перед училищем о своих деяниях, а некоторые частенько приезжали, рассказывали о делах и бедах флота, особенно украинского, просили совета.

Например, выпускник 1964 года Виктор Настасенко вел со мной переписку до самой своей гибели, делился опытом работы, подсказывал новые ходы в учебно-воспитательном процессе. Погиб Виктор на берегу в автокатастрофе, я очень сожалею по этому поводу.

А выпускники 1968 года Жора Кукленко и Марк Крячко во все отпуска приходили вместе и на работу, и домой ко мне и самым серьезным образом отчитывались о своей работе и достижениях. Кстати, сын одного из них, Андрей Крячко, тоже закончил наше училище и сейчас плавает капитаном большого транспортного судна.

Присылали выпускники радиограммы с поздравлениями с государственными и личными праздниками. Вся эта переписка и каждая встреча мною использовалась в работе с курсантами. Многие свидетельства наших связей с выпускниками сохранились сегодня в музее истории училища.

Любое учебное заведение, если оно известное, славится своими воспитанниками, а любой учитель – своими учениками. Конечно, я понимаю, что не один я учил и воспитывал будущих моряков. В пятидесятые годы в училище работали более сорока педагогов, не считая обслуживающего персонала, а сейчас, уже в двадцать первом веке в морском институте работают около двухсот профессоров, доцентов и преподавателей.

И все они, старые и молодые, даже не очень опытные преподаватели, вносили и вносят свой посильный вклад в формирование личности моряка. Поэтому, если я и горжусь многими питомцами училища, их ратными и трудовыми подвигами, то, безусловно, отдаю должное всему педагогическому коллективу и обслуживающему персоналу. Ибо все они, сотрудники училища, влияют и на формирование морально-психологического климата в коллективе и опосредованно на личность каждого курсанта. А его, курсанта, воспитывает и внешний вид учебного заведения, и внутреннее содержание всего учебно-воспитательного процесса и личный пример каждого сотрудника, с которым он сталкивается.

Воспитывают человека и курсантские коллективы. У нас это группа, рота (курс) и отделение (специальность). Но эти коллективы формируются тоже с помощью педагогов. Когда я буду говорить о своих учителях, я расскажу об особенностях их работы, влияния, помощи, соучастия в судьбе курсанта. И о том, чтобы всегда и везде, во всех учебных заведениях формировались собственные традиции, ритуалы и особенности организаций жизни и учебы студентов и курсантов, всенепременное условия использования этих традиций и опыта предшествующих поколений.

Я понимаю, что оппоненты вправе сказать – меняются времена, эпохи и обстоятельства. Меняются люди и взгляды, должны меняться и условия формирования специалиста и гражданина. Согласен и я с такой постановкой. Но не будем забывать, что в опыте и человечества, и каждого коллектива есть, и всегда будут оставаться непреходящие ценности человека и специалиста, в том числе моряка. Эти ценности и не могут исчезнуть. Как не исчезнут трудности и сложности морской профессии, связанной с работой в экстремальных условиях всех земных морей и океанов.

Copyright © 2003-2022 Вячеслав Красников

При копировании материалов для WEB-сайтов указание открытой индексируемой ссылки на сайт http://www.morehodka.ru обязательно. При копировании авторских материалов обязательно указание автора