Выускники Херсонской мореходки

 

Главная • Проза • Андрей Мясников - Кораблики

КОРАБЛИКИ

Летнее тёплое море, я стою на прибрежном песке и наблюдаю, как отбегающая волна зарывает мои ступни в песок. Когда вода обнажает голень, маленькие рачки, извиваясь, щекочут ступню. Мне два с половиной года и большая ракушка, осевшая на песке, привлекает всё моё внимание. Шлёпаю ближе к воде и вдруг какая-то огромная сила сбивает меня с ног и тащит, кувыркая, по царапающему дну, не давая вдохнуть. Две крепкие руки выхватывают меня из этой центрифуги и ставят на сухой песок.
-Испугался?-, спрашивает папа присев передо мной на корточки.
Хватая испуганно ртом воздух, выдыхаю :
-Ага! И готовлюсь зареветь на весь пляж. Папа вытирает мне лицо своей грубоватой ладонью и я почему-то успокаиваюсь от этого.
-Вода не злая, она не хочет тебя утопить,сынок, она любит уважение и спокойствие. Если ты оказался в воде, то не дёргайся, не паникуй и не ищи твердую опору.

Папа знает о чём говорит, он моряк по профессии и рыба-кит по призванию. В бытность курсантом мореходки спорил на бутылку водки, что его, связав руки и ноги, столкнут с вышки в училищный бассейн, а он самостоятельно выплывет к бортику. Поэтому со свободными руками и ногами папа запросто мог плыть со мной на спине. Я при этом сцеплял руки у него на шее и когда он подныривал, пытаясь научить меня плавать старым дедовским способом, я инстинктивно разжимал руки, чтоб остаться на поверхности, но меня охватывала настоящая паника.
Урок плавания успешно завершает старший брат на мелком и очень соленом Будакском лимане, который через косу от моря.
-Спокойно набирай воздух и не бойся погружения. Ложись на воду и если будешь правильно себя вести, она поддержит тебя, -говорит Ига, так я называл брата тогда.
Вначале я научился просто лежать на воде, а к концу отпуска нырял и плавал, как дельфинёнок. На этом же лимане мы с братом позже разбрасывали куски ржавых труб и консервные банки, чтобы на следующий день собрать урожай бычков, прилипших к железу для метания икры.
Папа доволен результатами братской учёбы.
-Но не путай мягкость со слабостью, сынок, вода сильная. Реки, моря, океаны - это всё вода. А вода - это дорога для кораблей-, папа вглядывается в горизонт, где небо и море встречаются, образуя единую сине-голубую бесконечность.

Холодное январское утро. УПС «Профессор Павленко» пришвартован к набережной Херсона. Змейка из курсантов по-двое, все суконно-чёрного цвета на золотых пуговицах. Поднимаемся по трапу на теплоход.
Кубрик здесь поменьше, чем в «экипаже», но так же помещается 2-е отделение из десяти голов, первого взвода 33-й роты. Двухъярусные койки, а посередине иллюминатор, через который мы первый раз «поймаем колбаску» в неожиданно начавшийся шторм: это когда бодрящий столбик морской воды залетает на стол и середину кубрика, а мы лихорадочно задраившись, закатываем рукава и матерясь, ветошью устраняем последствия. Море хороший учитель и его урок всегда доходит с первого раза.
Морское судно осторожно пробирается Днепром и наконец выходит в лиман, а затем в море, на большую воду и уверенно ложится на курс.

Выхожу на палубу, запирая за собой рычаг тяжелой стальной двери. Зимнее море перекатывается свинцовыми волнами, шумит и смотрит на меня, не решив ещё, что со мной делать и пока позволяет идти дальше. Изнутри меня распирает от восторга картины открытой стихии, соленный ветер с брызгами полощет бушлат и волнами раскачивает судно, а я понимаю, что не рассказать ни унести с собой это зрелище никогда не смогу, могу только поселить эти чувства внутри себя на всю жизнь. Наш такой большой морской теплоход в порту, а сейчас, посреди Чёрного моря - это маленький белый кораблик, который скатывается с огромной волны, чтобы начать забираться на новый вал. Но несмотря ни на что, внутри этого кораблика кипит жизнь, согласная с морскими законами и по строгому распорядку. Насмотревшись и надышавшись, возвращаюсь в надстройку. Скоро моя смена, я сегодня на камбузе, иду, как по огромной качели, растопыривая руки в переборки.

Подача бачков с едой из камбуза идёт через лифт и мы, не видя друг друга, слышим поваров, а они нас. Одесский жаргон прёт на нас из лифта, как из рога изобилия и мы не устаём хохотать от шуток и анекдотов. Повара - два коренных одессита: Боря и Лёва, услышав, как ко мне обращаются по прозвищу, восклицают:
-Мяник?! Та где этот золотой ребёнок?! А ну-ка, скоренько его на камбуз! Он наверное голодненький, а дяди картошечки с курочкой нажарили!
Тут нужно заметить, что курицы с жареной картошкой нам в «экипаже»не подавали, а на УПС в меню это блюдо присутствовало, но по пятницам, а сегодня вторник. Я отправляюсь к ним, смущённый таким вниманием и распахнув дверь камбуза вижу двух достойных мужчин плотной комплекции и типичной для одесских дворов наружности. Лёва внимательно меня, светловолосого и голубоглазого, разглядев, спрашивает разочарованно:
-Как твоё фамилие, сынок?
И не дожидаясь ответа, обращается к Боре:
-Та не, мимо, ты посмотри на эту арийскую физиономию!
И оба начинают хохотать в голос, хлопая себя по белым бокам, мокрыми от стряпни руками, а когда взгляд останавливается на моем вытянувшемся от недоумения лице, хохот усиливается троекратно. И тут уже я, заражённый этим неудержимым весельем, вначале улыбаюсь, а потом тоже начинаю смеяться. Боря утирая слёзы рукавом халата, достаёт большую миску с полки и отсыпает в неё картошку-соломку с восхитительным чесночным запахом.
-Иди, это на троих!
Повара знают, сколько нас в наряде.
-А курочка?!- наглею я на глазах. Курсант я или где?
Боря с восхищенным негодованием смотрит на меня, бросает в миску три куриных ножки и произносит:
-А ты точно славянин?!
Ретируюсь без ответа и уже через несколько минут мы уплетаем втроём аппетитную добычу.

Первый день на судне подходит к концу, все кроме вахтенных отбиваются по койкам , сморённые богатством впечатлений.
-Босфор!!!
Этот неизвестно чей ночной вскрик будит всю сонную братию курсантов быстрее, чем шлюпочная тревога. Кто в чём выбегаем на палубу и облепляем леера. Впереди огни Стамбула. Первая заграница, завораживающее зрелище рекламы и огней капитализма. Позади два с половиной года напряжённой учебы, муштры и хождения по краю отчисления, а впереди заслуженное вознаграждение. В советское время само понятие «виза» имело противоположное сегодняшнему значение. Виза нужна была для выезда из страны. Она открывалась один раз и если закрывалась, то тоже один раз и всем членам семьи одновременно. Папа стармех , старший брат моряк и я, курсант, связаны одной невидимой цепочкой : если один залетает, то автоматически тянет за собой в каботаж остальных двоих с чёрной меткой.

Всю проводку по проливу мы не покидаем палубу, а ликуя, разглядываем Истанбул-Царьград-Константинополь. Город с воды видится весь в огнях, мостах, минаретах и набережных. Наши пожирающие глаза обшаривают улицы и фиксируют марки машин, неоновые надписи и даже торговца каштанами, который выйдет только утром.

Выходим в Мраморное, огни великого города удаляются, а мы, впечатленные, расходимся по кубрикам. Утром кучкой выходим на корму, закуриваем «Ватру» без фильтра и любуемся необычно яркой бирюзой чистого Эгейского моря и проплывающим мимо нас островом с мифическим названием. Наш «профессор» оставляет на синей воде белоснежную пенную линию, как соцветие новенького гюйса на плечах первокурсника. Нам всем по семнадцать-восемнадцать, свои гражданские паспорта мы видели лишь мельком, на подписи, но уже имеем на руках паспорта моряков и первые мечты начинают сбываться.

Салоники. Первое заграничное увольнение. Выходим «по-граждани», никакой формы, но это не мешает местным безошибочно определять в нас представителей соцлагеря. И дело даже не столько в одежде и славянской наружности. Что-то в наших глазах, в движениях и мимике. Неуловимые признаки, по которым до сих пор стопроцентно определяешь «нашего» в толпе иностранцев.
По всей протяженности набережной расположились кафе и рестораны с работающими, не смотря на зиму, терассами. Посетители вальяжны и ухоженны, в солнечных очках зимой, диковинка для нас, советских юношей. На морской стороне, прям у парапета над водой, разносятся ароматы осьминога на решетке. Повсюду апельсиновые деревья с оранжевыми плодами,а мы по глупости, не зная, что это придорожная дичка, горькая на вкус, набираем их с собой, а потом выкинем на пароходе.
Незнакомый язык, люди внешне похожи на наших кавказцев, только одеты получше и не кичливо.
Через каждые сотню метров в городе киоск с прессой, жвачками и таким соблазнительным шоколадом. Обед пропущен, от запахов кружится голова, но я не могу позволить себе ни драхмы. Вся зарплата курсанта на плавпрактике не превышает полтинник зелёными в месяц, за всю первую практику набежит максимум двести. Подарки родным, сувениры друзьям, заветные джинсы-«пирамиды» и кожаная куртка себе. Шоколада с осьминогами в этом списке не наблюдается. Магазины полны красивых и разных вещей, а продуктовый магазин называется «супермаркетом» и ломится богатством выбора. Возвращаемся на закате , когда город заливает свет витрин и не пустеющих ресторанов. Мы до нитки пропитаны запахами и впечатлениями греческого изобилия.

Следующий порт - Триест. Италия, как жгуче-чёрная цыганская невеста, сбежавшая к римскому патрицию и расплодившаяся в райской природе разношерстным народом. Этот люд умеет веселится и по-детски любить жизнь так, что певучих слов с гласными окончаниями не хватает, обязательно нужна яростная жестикуляция, закатывание глаз и цоканье языком с воздушными поцелуями.
Ночной фонтан, украденная из него мелочь с закатанными штанинами и первая в жизни божественная пицца, съеденная на парапете набережной.

А за тридцать лет до нас тут ходили другие курсанты. Валерка - мой папа, сотоварищи. Выход в город реже и строже, только по форме. Приглашение курсантов УПС «Горизонт» в общество итало-советской дружбы, да ещё с фуршетом. В начале шестидесятых - невиданная роскошь, редкое везение. Мало того, что шведский стол, так ещё и винца местного можно тяпнуть втихую. Курсантский хор выдал весь репертуар, а гостеприимные итальянцы оттанцевали всю программу. Пообщались кто как мог с местной молодежью, в основном на пальцах. Валерка немецкий учил в школе, а в мореходке английским не напрягали механиков того времени.
Командиры отправляют на судно с десяток курсантов, не дожидаясь конца мероприятия, смена вахты. Валерка в их числе.
Ребята выходят на улицу, до порта чуть больше километра, прямо и вниз по улице, не сворачивая. На желудке приятная сытость, на душе легкая винная теплота. Вся улица ярко освещена фонарями и курсанты гурьбой, без строя идут вниз по улице весело переговариваясь. Вдалеке из-за поворота, навстречу, выходит толпа иностранных моряков в белой форме. Расстояние приличное, но постепенно сокращается и наши с холодком в душе разглядели подробности: Шестой флот США, человек двадцать, все как на подбор рослые, крепкие, самоуверенные. Их эсминец уже наблюдали на входе в гавань и наслышаны об их задиристом характере и крепких кулаках. Валерка оглядел своих. Не густо. Двухметровый друг Петька остался на празднике, а Сашка-боксёр, с которым прошли крым-и-рым в одесских баталиях, на вахте, дожидается смены. Бежать нельзя, свернуть некуда. Эх.. будь что будет..
Когда до встречи остаётся двадцать-тридцать метров, у американцев слышится отрывистая команда и они все выстраиваются в ровный боевой строй. Наши, втянув головы в плечи, продолжают идти молча и готовясь к неприятностям. Остаётся с десяток метров, вдруг слышится громкая команда и американцы хлопнув руками по швам, четко и торжественно печатая парадный шаг, отдают честь нашим морякам, проходя мимо. Наши еле успевают остановиться и развернувшись к проходящему строю взять под козырёк, разжав кулаки. Внутри смешанные чувства пережитой опасности и тепла морской солидарности.

Турецкий Текирдаг встречает шумным базаром. Здесь и кофта сестренке и блузка для мамы и «пирамиды», сбитые по цене в несколько раз от первоначальной стоимости.
Кривые узкие улочки, грунтовые дороги без асфальта, заборы выложенные из булыжника, малышня хватающая за рукава. Иногда неожиданно русоволосые и голубоглазые турки. Ведь не пустыми же возвращались из Украины янычары, разбавляли восточную кровь нашими красавицами. Так я себе и представлял места обитания Чалыкушу - птички певчей. Наш первый рейс подходит к концу, курс на Союз - порт Ильичевск, а на дворе 91-й год.

Поделиться в социальных сетях

 
Херсонский ТОП



Copyright © 2003-2022 Вячеслав Красников

При копировании материалов для WEB-сайтов указание открытой индексируемой ссылки на сайт http://www.morehodka.ru обязательно. При копировании авторских материалов обязательно указание автора