“Я часто ошибался, совершая Zиг        
вместо Zага. За это судьба колотила
меня, возвращая в начало запутанного
алфавита жизни, и мне приходилось   
заново учить его порядок”.                    
С.Никольский    

 ПРЕДИСЛОВИЕ 

го бы я хотел сейчас более всего в этой жизни?
На этот нелепый вопрос, как ни странно, у меня готов ответ – развести в водичке порошок, изготовленный ЮЭ-ТУ * и глотнуть стаканчик.

* В китайской мифологии чудесный заяц, живущий на Луне и толкущий в ступе порошок бессмертия.

 И, хотя, Старец Амвросий ужасно не любил зайцев-грешников (читай “Житие преподобного Амвросия старца Оптинского”), я бы все-таки рискнул.
По крайней мере – это не меньший риск, нежели написать книгу.
Так почему же я рискую?
Что заставило меня, непрофессионала, неоперившегося цыпленка, сделать это, когда вокруг одни птицефермы?
Причин много. 
Ну, во-первых, конечно, обида.
Действительно, – обидно носить в себе невероятное количество приключений, произошедших со мной в этой жизни (в будущей я уже собираюсь стать котом, возлежащим на диване богатой фермы).
Ведь можно, совершенно не напрягаясь, не обращаясь ни к каким архивам, энциклопедиям, историческим справочникам, или к Интернету – как это делают выдумщики, – можно просто покопаться в своем белом веществе мозга, расщепить нервное волокно и потянуть за отросточек. Глядь – информация, хранимая в памяти, при помощи пальцев руки потекла на страницы.
И заметьте, – при этом не надо особенно усердствовать, выдумывая сюжет, все готово.
Второе.
Если задаться вопросом:
“Каким должен быть политик?”, то уверен, – ответы будут самые разнообразные – умным, образованным, радеющим за народ, молодым и т.п.д.
Но только немногие произнесут эпохальное словцо – “полезным”.
Да-да, – полезным, т.е. приносящим пользу государству, области, краю, индустрии, экономике, отдельным лицам, наконец.
Иначе – грош ему цена.
Так вот писатель, точнее тот, кто пишет, пусть даже он и не известен, обязан быть читаемым.

А известность и читаемость –  далеко не всегда одно и то же, а лишь 50/50, если не завышен  знаменатель пропорции.
Иначе - грош ему цена.
Вот почему я решил выбирать своего читателя сам (уникальный случай, не правда ли?).
В-третьих;
мне “повезло”, и пусть это станет одним из моих парадоксов – на своем жизненном пути я встречал людей, SIT VENIA VERBO*, в основном противных, что сказано довольно мягко, а именно они-то и давали мне почву для размышлений и материал для пера, точнее шариковой ручки. Разумеется, встречались также и известные личности, но с ними неинтересно.

* Да простится мне это выражение (лат).

Четвертое.
Иногда я болею синдромом попутчика.
Это, когда в поезде, самолете, автобусе двое совершенно незнакомых друг другу людей пытаются взахлеб успеть высказаться, выговориться от души. А порой они произносят и то, что неизвестно даже их самым близким, т.к. понимают, что вскоре разъедутся в разные стороны навсегда, никогда больше не встретятся и уже через час-другой обо всем забудут.
Пятое.
Всю жизнь я провел на море, но мне не хочется писать в  стиле уважаемого мною Виктора Викторовича Конецкого.
Я хочу лишь слегка  коснуться отдельных событий разного времени.  
О моряках вообще написано ничтожно мало, а о современном морском “волке” – и вовсе ничего, хотя их число только на одной Украине скоро достигнет многостадной цифры.
Следующее.
Где-то я прочитал, что в Тульской губернии, родственной мне, уже насчитывается более 1000 членов союза писателей России.
Ну, господа, это уже слишком!
Почему в таком случая не попробовать и мне, пусть дилетанту?
И последнее.
Я задумал вести дневники, которые смог бы полистать для себя, сидя в кресле-качалке на склоне лет, но не удержался и дал почитать своим хорошим знакомым, состоящим в откровенной дружбе с собственными мозгами.
Они и уговорили меня взяться за книгу всерьез.
На это у меня ушло 4 года.
Я не спешил, – спешить было некуда.

Ввиду отсутствия стремления стать известностью, я не гонюсь за тиражом или гонорарами, но мне ужасно хочется, чтобы это произведение читали достойные, неглупые люди, а не бездарные критики, копающиеся в нижнем белье.
Количество же глав, задуманных мною, нескромно превысило исполненное.
Я откровенно устал.
Непривычно.
К тому же, у меня очень много основной работы, в отпусках  я не пишу,
позволяя себе расслабляться.

Если же упомянуть о стиле, то я назвал бы его “транковый” от англ. trunk – ствол.
Что это значит.
Повествование –  дерево, которое состоит из ствола (реальных событий моей жизни), ветвей (по понятным причинам измененных имен, названий мест и т.п.), листьев (выдуманных эпизодов, украшающих основной смысл, иначе просто никто и читать не станет) и корней – познавательной информации, заимствованной мною из различных источников в т.ч. из собственной головы.
Однако, дерево, как известно, на 80% состоит из ствола, а могучее – и того более.  

Если завести речь о жанре, то это, скорее всего трагикомический эпос.
Я же предпочел бы охарактеризовать его как “смех сквозь слезы”.
Да простит мне это заезженное-переезженное выраженьице мой добрый друг-читатель!
Мне также пришлось постараться выбрать простой доступный любому текст (русский), не забывая щегольнуть при этом и своим собственным интеллектом (не нахожу  в этом криминала).

Предвижу определенные нападки в мой адрес по поводу моего высокомерия, надменности, страстной  критики моих неточностей и т.д.
Господа, эта книга не для вас! 
Ну, а если вы такие грамотные, – напишите хотя бы листик из своего бытия, ну а я покритикую, о-о-о-х как покритикую!
Во всяком случае, те, кто меня хорошо знает, а их очень мало, никогда таковым вашего покорного автора не считали.
Это правда.     
Люблю ли я море, флот?
Ненавижу.
И это правда.
Только не задавайте себе вопроса – почему я провел на воде всю жизнь? Я и сам не знаю.
Когда начинал были мечты, надежды.
Потом уже стало поздно бросать.
Как я отношусь к морякам?
Дальше некуда просто, – люблю работать один, вне постсовкового общества, что вот уже на протяжении более 10 лет успешно осуществляю.
Жалею ли о чем-либо?
Откровенно, – обо всем жалею, очень жалею.
Все как-то не так.

Я не признаю стереотипов и думаю, что каждый человек должен хотя бы в чем-то обладать чертой Апелеса.*

*Совершенство, достигнутое упорным трудом.

У меня свое понятие о воспитании, ибо считаю, что вышеупомянутый индивид обязан цениться в любой социальной среде – будь то уголовники или эстеты.
Я также теряю интерес к людям, которым не важно – когда родился сэр Пол Мак-Катрни или чем, допустим, для Кашмира символичен август 47-го.
Вот почему у меня проблемы с друзьями.

И, будучи чрезмерно требовательным к самому себе, имею глубокое убеждение о том, что в морской среде обязаны приживаться только профессионалы – по самым высшим меркам образованные, дипломированные и разносторонние люди, действительно знающие международный язык, а не афиширующие его знание, способные решить любые задачи, так же как и умеющие расслабляться  (а без этого на флоте вообще нечего) и работать, вести беседы на любые темы.

Поверьте мне, дорогие читатели, более чем за 30 лет службы  на море среди тысяч людей, повстречавшихся на моем пути, мне чуть повезло столкнуться лишь с единицами подобных.
Вот почему у меня проблемы с коллегами по работе.
Но...
Когда я умирал от жары в горных степях Копетдага в 200 километрах от Гасан-Кули, со мной был ты, мой читатель.
Когда я обмораживал лицо и руки, скалывая лед, покрывший рангоут траулера у острова Медвежий, со мной был ты, мой читатель.
Когда я вместе с монахами молился в далеком буддийском храме в Бирме, со мной был ты, мой читатель.
И, когда я, просто для интереса, решил ночью пробежаться по набережной в Филадельфии, по той самой, где когда-то, тренируясь, бегал непобедимый Рокки Марсиано, со мной вместе бежал ты, мой читатель.
А у меня не было никаких проблем!

С.Никольский