Экзотические забавы

Если склад у Вас гусарский   
И лихач Вы, и транжир,         
Урезоньте нрав Ваш барский
И отправьтесь на Фиджи.     

С. М.             

 –  случайно не зафиксировали в своей необъятной памяти, мой дорогой Сергей Михайлович, – из неведомых глубин начал пускать хитрые пузырьки отставной мичман и компаньон по вечернему креслу С.М., – что в наших разносторонних и немалочисленных беседах практически отсутствует профилирующая тематика любого разговора нормальных мужчин?
Я подразумеваю женское зернышко с зелеными побегами в определенных моментах дискуссии.
А согласитесь, иногда так хочется пикантного коктейльчика с кусочком экзотического милого фруктика, нацеженного на соломинку плавного повествования об этих божьих созданиях. Вы не находите?
– Ну отчего же, – мгновенно согласился Сергей Михайлович, – очень даже приветствую и поддерживаю выбранное направление курсом на женские прелести.
Сориентированный Вами коктейльчик, точнее взрывоопасная пикантно-эротическая смесь, едва не продетонировала однажды чуть ли не рядом со мною. Бог спас!
Как говорят китайцы: 
“Из всех тридцати шести вариантов лучше выбрать самый подходящий и убежать”.
Вот мы с моим знакомым вовремя и смылись!
Зевнув, Сергей Михайлович окунулся в ржавое корытцо воспоминаний.

…Грузопоток арендатором-заказчиком, что на всех морских языках звучит как  charterer, был, надо отметить, выбран с головой и мозгами – доставка с полинезийско-микронезийских островов груза патоки, приготовленной из сахарного тростника.  
И куда бы Вы думали?
Нет-нет, конечно, не в СсСр, а всего лишь на Тайвань для производства баккардийского рома.
Сергей Михайлович  и представить себе не мог, что такие милые на вид с первого взгляда тайваньцы, где по официальной местной статистике, учрежденной министерством охраны жизни и здоровья жителей страны, числился один алкоголик на полтора миллиона тайванчан, умудряются употреблять спиртное в таких количествах.

Во всяком случае, неоднократно побывав на этом своеобразном  в политическом аспекте острове, он никогда не видел местных в русской уикэндовской кондиции.
Скорее всего, ему просто не повезло.
Чего вовсе нельзя сказать о кондиции капитана наливного продуктовоза датчанине мистере Хансене, физиономию которого Сергей Михайлович с большим воодушевлением созерцал десятки раз в день (на дне).
Вышеуказанный красномордый субъект был натренирован на запах алкоголя  не хуже, чем аэропортовская овчарка на кокаин.
Кстати, бытует мнение, что в этих целях животных предварительно “сажают на иглу” для приобретения пожизненной привычки.
Господину Хансену никакие иглы и привычки не требовались.
Эти инструментики были нужны лишь новичкам.
У него прямо руки чесались вскрыть горловину танка и зачерпнуть оттуда липкой сахарной жидкости.
Лишь мысль о том, что из нее будут изготовлены сотни тонн ценнейшего напитка, приводила в трепет руководителя перевозок.
Но, к сожалению, тягучая сладкая бурда в голову не ударит, мозги не занавесит, кровь не подогреет.
Зато может застрять в горле, не говоря уже о химических отравлениях. Уж лучше подождать изготовления продукта.
К тому же каютные запасы Хансена регулярно пополнялись стюардом.
Тот иногда даже был срочно ангажирован для береговых коммерческих командировок с последующей доставкой на борт, в случае, если судовая артелка была полностью вылизана Хансеном и некоторой Со.

Как это часто случается с разными народностями, Хансен был вообщем-то положительным гражданином своего города Орхус и неплохим парнем.
Однако, проклятое спиртное почему-то склонно уничтожать в человеке лишь положительные черты его чрезвычайно неустойчивого характера, не оставляя ничегошеньки взамен.
Лекарства, имеющего полярно противоположный эффект, человечество так и не изобрело.
Это удалось всесильному гражданину Богу, да и то исключительно, к сожалению, лишь на бумаге.
Хотя, следует признать, что иногда и кагор имеет неплохое качество.
Но, как говорил Хансен: “Молитвами пьян не будешь!”.
Если взять молоток с гвоздями и построить простейшую человеческую лестницу из мужского населения Европы с половиной Азии, не вдаваясь в различного рода балясинки и постаментики, то фигурально она бы состояла из пяти ступеней и выглядела бы от основания до потолка следующим образом: 
трезвач – порой себе позволяющий – любитель выпить – пьяница – алкоголик.

По мнению Сергея Михайловича, больных людей вовсе не стоило бы принимать в почетный ранг ступеней*.

*Американский религиозный деятель Джон Мотт, довольно много писавший о внутреннем состоянии человеческой души, делит людей на категории сообразно их внутреннему устроению. Первая категория – люди совершенные, победившие все страсти. Вторая - борющиеся, которые то одолевают страсти, то побеждаются ими. И, наконец, третья  –  плотские, которые всецело отдаются страстям.

Поэтому, отбросив первую и последнюю категории, красивая своим зодчеством лесенка превращается в сугубо сельский подмосточек из уже трех ступенек:
иногда выпивающий – любитель этого дела – пьяница.
Продолжим излечение человечества.
Снова отбросим, если не больную, то серьезно и противоестественно пораженную первую и последнюю категории.
Осталась только одна ступенька.
Но какая!
Любители выпить  –  подавляющее большинство мужчин. 
И каких только особей не приходилось встречать Сергею Михайловичу. Описать это невозможно.
Хочется лишь добавить к бессмертному афоризму “На халяву готовы выпить все! ” – только коротенький хвостик:  
“Если некотоые, для форсу, не соглашаясь, воротят морды, то их легко пнуть в пасть господина Бахуса, сманив более дорогим и изысканным чудесным напитком! ”
Конечно же, и самым падким на женский пол, с большим отрывом от остальных соседей по больничным палатам Земли, являются любители выпить.

Проведя на море не один десяток лет, Хансен умудрился уклониться от стандартов.
Будучи откровенным пьяницей, Хансен и в подметки не годился профессиональному алкоголику, так что его могучее тело оказалось прочно втиснутым между четвертой и пятой ступенями (см. яркий изначальный архитектурный эскиз).

Зато ноги капитана вразумительно упирались в самую середину – третью ступень, поскольку Хансен чрезвычайно уважал женские ножки, юбочки, блузочки, губки, ну и все прочее.
Вот почему в дальних морских странствиях при воздействии спиртного ему было особенно тяжело, и он использовал малейший шанс выскользнуть на берег в порту, будь то североамериканский мегаполис или африканская деревня.

А в описываемый период “Bretta Greg” держала курс к островам Фиджи.
В двух фиджийских портах – Латока и Лабасса предстояло залить в танки около 50 тыс. т патоки назначением на Тайвань, порт Каосюнь.
Вы  не бывали на Фиджи? Нет? Тогда вернитесь к эпиграфу.
Ну кто бы мог предположить, что на небольших островах – Vanua Levu и Viti Levu, представляющих собой лишь две точки на ширпотребовских картах, может существовать такое огромное количество городов, надо признать весьма цивилизованных в плане инфраструктуры.

И, если, скажем, кадиллак марки “Escalade” – редкость даже для европейских столиц, не говоря уже о надменных соседях, то для небольшого городка Латока, его могучие играющие мускулы на дорогах –   обычное явление.
Кстати, мой дорогой читатель, пожалуйста, не покупай себе иностранный автомобиль, или как говорят те, кто не имеет времени – иномарку.
Недавно Сергею Михайловичу пришлось побывать в Сальвадоре.
Думалось, что мы имеем право вести статистическое сравнение хотя бы с этой страной. Можно было провести много параллелей, но это не стоит задачей данной главы. Лишь один пример для любителей авто. RAV-4 стоит там 15.000 – 16.000 U$D против 32.000 – 33.000 USD у нас на Украине в ценах на 2003 год.
Значит, мы живем лучше.    
Как проблеял один мой знакомый баран: “просто это их рынок”, не имея понятия, что это такое – рынок.
Островное население очень гостеприимно.
В расовом отношении они весьма своеобразны и отдаленно похожи на жителей Мадагаскара, если это вам о чем-либо говорит.
Они не желтые и не белые, не светлые и не темнокожие.
Вообщем, полинезийцы. 
Первым портом захода являлся Латока на острове Viti Levu. 

Если  в нашей державе нехватка керосина для заправки самолетов даже не подлежит дискуссиям, то на Фиджи, где кроме моря и растений семейства пальмовых, другого топлива просто не произрастает, керосин, все-таки, водится.

Лишь в 20 километрах от Латоки располагается международный аэропорт – Нанди, откуда Вы преспокойно можете улететь хоть в Антарктиду, не говоря уже о Восточной Европе.
Как только судно ошвартовалось у причалов, где красовались светло-серые огромные цистерны с голубой надписью Fiji Sugar Corporation Ltd., на борт поднялись местные власти в количестве 2-х человек – агента и иммиграционного офицера.

Те за полчаса решили все формальности и вскоре Хансен, старший механик чех Хрдина и Со. отправились “прочищать” трубы.
Cергей Михайлович спешить не стал и, как обычно, начал опрос местного населения, решив дождаться возвращения первых бойскаутов.
Прямо напротив порта располагался необычайной красоты песчаный островок, опять же с экзотическими хижинами на берегу, всего в какой-то миле от городского причала.
В бинокль было отчетливо видно его основное занятие – отбирать у туристов деньги, забавлявшихся здесь в дневное время.
Об этом можно было также судить по нескольким пассажирским яхтам, покачивающим бедрами на удобной якорной стоянке.
Туристы, число которых едва не превышало довольно немалочисленное население островов Фиджи, потчивали себя пивом, часто ворочаясь в шезлонгах.
Многие, опасаясь удара по своей макушке лучей светила, сидели под навесами – в  “хижинах”.   
О том, чтобы пропустить такую уникальную возможность и не посетить райский уголок, не могло быть и речи.

Вот тут-то Сергей Михайлович и поймал за шиворот местного лодочника, который с готовностью №2 всего за несколько местных долларов доставил его к лазурным бережкам.
А пляжик-то оказался и впрямь райским!
Ведь именно здесь снимался кинофильм “Голубая Лагуна”, о чем гордо поведал Сергею Михайловичу ненавязчивый и воспитанный бармен Джорж.
И как знать – может быть, С.М. ступал по тому же самому песочку,  которого касались ножки несравненной Брук Шилдс, суперкрасавицы, символа Америки 2000 года!
Это очень взволновало Сергея Михайловича.
“Эх, жаль нет рядом Хансена”, – подумал он.

Проторчав в Эдеме 7 часов кряду и опустошив нескромное количество баварского пива, Сергей Михайлович спустился на Землю, точнее на палубу “Бретты” весьма обгоревшим и угоревшим.

Жутко от этого почему-то не становилось, и на следующий день он отправился осматривать городок – не купить на Фиджи местную, раскрашенную по-национальному рубаху, было бы непростительно.
Для подобных широт стояла характерная жара, поэтому ему очень не хотелось выходить из начиненного фиджийскими долларами и кондиционерами банка, где он обменял валюту.
Наконец-то, он приметил то, что всегда искал – магазинчик по продаже религиозной литературы.
Зорко оглянувшись по сторонам – нет ли поблизости Ягоды с Ежовым или хуже того – Берии, он нырнул под красивую с колокольчиком дверь.

Сергей Михайлович покупал книги по всему свету, стараясь прочитать не только интересные повествования, но и необычные по своему содержанию.

Впрочем, в подавляющем большинстве – это одно и то же.
Но как вы себе можете представить его покупку в этом магазине на далеких островах, где подавляющее большинство населения понятия не имеют о Советском Союзе?
Так или иначе, за один фиджийский доллар у индуса-владельца С. М. приобрел ценнейшую для него книгу Сэмуэля Йорка “I found the God in Russia”. Вот так парадок!
Но, как ведается, не обязательно быть Хансеном, чтобы произнести известную даже простым мужикам истину:
“Книги – это, конечно, хорошо. Но существуют занимательные вещицы  и получше книг. Женщины, например”. 
А их на Фиджи, как и в других уголках планеты было предостаточно.
Следует отметить, что в Латоке особенно угорел 2-й механик – поляк Войцех. Он исчез из поля зрения экипажа на несколько дней.
Бедолага отлеживался в судовом госпитале – продезинфицированной отдельной каюте, маскируя дикий похмельный синдром сердечно-сосудистой недостаточностью и, как следствие, слабой функциональностью мышечной системы.
Ну, а Хансен находился в приподнятом настроении – алкогольные преграды ему были не страшны.

Вот почему с учетом огибания узкостей и нежелательных отмелей суточный переход до Лабассы, расположенной на Vanua Levu, в предвкушении очередной вылазки был для него просто приятной прогулкой.
О Лабассе следует написать несколько дополнительных строк.

Дело в том, что портопункт с таким названием существует лишь в навигационных картах и Руководствах по мореплаванию.
На самом же деле в гуще тропической растительности на берегу острова соорудили единственный причал, который лишь пару раз в месяц с нескрываемой радостью принимал на свои деревянные сваи какое-нибудь заблудившееся судно, вроде “Бретты Грег”.
Все те же наполненные тростниковой “глюкозой” ярко раскрашенные цистерны через трубу солидного диаметра подпитывали причал (и судно, соответственно) своим содержимым.
Сами же цистерны заполнялись снующими туда-сюда автомашинами, годами не устающими поставлять сырьё с фабрики по переработке сахарного тростника, расположенной уже в местном городишке – Лабассе. 
“Порт” обслуживало местное население, в основном шатаясь без дела.
Руководитель порта обосновался на берегу вместе со своим семейством в довольно просторном и комфортабельном доме.

В первый день стоянки весь экипаж,– это, очевидно, было заведено, был приглашен во владения хозяина на барбекю.

В лексиконе Сергея Михайловича спрятался отдельный ящичек со словами, которые он презирал.
“Барбекю” относилось, точнее было занесено в этот реестр.
От этого словца несло чем-то диким (берберским), запахом тройного одеколона и напоминало неубранные стриженные волосы (barber –парикмахер), сильно искаженным французским языком с русифицированным акцентом и надменностью псевдоинтеллектуалов, предпочитавших шашлыку с выпивкой данное словечко.

Так или иначе, Хансен решил не искушать походами судьбу в первый же день, а просто её скушать.
Для этой цели он выделил неизвестно (или известно?) из каких источников довольно немалую сумму денег и двух баранов (уже из судовой провизионки).
Боцман со своими ассистентами был заслан в тыл Лабассы, расположенный в 15 км от пункта загрузки, откуда на грузовике на территорию управляющего доставил ящики с пивом и виски (в бутылках).
Посреди пышущего здоровьем стриженного под бобрика газона развели костер. Вертела с баранами подкручивались отдельно от главного очага.
К семи часам вечера гулянка стартовала.
Словно мотыльки на свет, из тропического леса к огоньку начали подтягиваться и коренные скучающие субъекты федерации острова.
Это не смущало – выпивки хватило бы и на большее количество ночных заседателей.

Хозяин бала, притащив под руку усталого Хрдину, появился лишь к 22.00 по Фиджи.
Надо признать с полным удовлетворением, что поначалу все оказалось вкусным и достойным.

Дальнейшие события развивались по наезженному-изъезженному сценарию. Но этого Сергей Михайлович уже не видел – около часа ночи он отправился спать.
И только утром, обходя судовые окрестности, он забрел на мостик, где сквозь линзы бинокля приметил ненавязчивый дымок от тлеющего костерка, вокруг которого мирно похрапывали несколько фиджийско-судовых тел.

Прошатавшись полдня в поисках работы, Сергей Михайлович был слегка обозлен – ему так и не удалось найти для себя подходящего занятия.
Вскоре он прибыл в кают-компанию на обед.

Одиноко сидя за столом, он, как и все предыдущие тридцать лет, проведенных на море, принялся мечтать об отпуске.
Его мысли прервал дальше некуда инертный стюард, который незамедлил сообщить, что к 13.00 по судовому времени Сергея Михайловича вызывает к себе мистер Хансен.
“Что еще взбрело в голову этому идиоту? Наверное, свинье просто не с кем опохмелиться”, – размышлял Сергей Михайлович, поднимаясь в капитанскую каюту.
– Одевайся, Серж, – прохрипел Хансен, – мы едем с тобой в город.

Директор причала оказался радушным человеком (а Вы бы не стали радушным, если б Вас и Ваше семейство накормили и напоили на месяц вперед?) и самолично решил отвезти хорошего человека (смело читай – Хансена) в городок, якобы для осмотра достопримечательностей.

Вскоре, в компании управляющего и развеселого Хансена Сергей Михайлович на видавшем и лучшие трассы “шевроле”, трясся на ухабах, одолевая искореженное лабасское шоссе №1.
Надо признать, что Лабасса оказалась вовсе не деревушкой.
Здесь росли магазинчики на любой вкус и другие, весьма заманчивые заведения.

Хансен потребовал поводыря доставить его в лучший ресторан под открытым небом, обязательно с бассейном.
Желание такого клиента было выполнено.
Судовые “туристы” прибыли в расположение комфортабельного отеля для иноземцев.
Местечко оказалось просто великолепным.
Вокруг выложенного мрамором бассейна во дворе отеля находились столики, за один из которых они и  уселись.
Их сопровождающий пожелал им провести приятно время и удалился по своим делам.
Как уже упоминалось, местное народонаселение являло собой само благодушие.
Поскольку Хансен стал усиленно нажимать на пиво покойного Руди Хейнекена, Сергей Михайлович принялся расспрашивать бармена о Лабассе.
Тот доложил, что даже здесь имеется тихий аэропорт, обеспечивающий регулярное сообщение с Латокой, и ключевой столицей Matamitu ko Viti  (по-ихнему Республика Фиджи) – Сувой, что, конечно, придавало форсу и городку, и его обитателям. 
Хансен напомнил Сергею Михайловичу, чтобы тот разнюхал состояние ночных заведений, желательно неподалёку.
Их оказалось несколько. Лучшее – “Diamond” открывалось лишь в 20.00 Бармен-официант также поведал, что в настоящее время в отеле проживает только один человек, австралиец, – инженер с местной тростниковой фабрики. Остальные 25 мест пустуют.
Правда, вот-вот должна приехать группа туристов из Новой Зеландии.

Сидя за столиком в купальных плавках, приобретенных для него Хансеном прямо в отеле, Сергей Михайлович с удовольствием потягивал пиво.
Плавая в теплом огромном бассейне под ветвями кокосовых пальм, он думал о том, что и жизнь иногда бывает тоже прекрасной.
Жаль вот, что только на Фиджи!
Под всплеск прозрачной воды Хансен успел уничтожить около десяти банок пива и бутылку вина.
Сергей Михайлович, зная размах Хансена, предусмотрительно взял на себя обязанности бухгалтера-сопроводителя и забрал у него довольно крупную сумму денег.
Хансен от этого только обрадовался – не было нужды лишний раз запускать ручищи в карманы.
На семь часов вечера они заказали ужин в ресторане с французским вином под устрицы.  

Капитан, разумеется, настаивал на более крепком напитке, но на этот раз Сергею Михайловичу удалось его уговорить.
Появился и мрачноватого вида австралиец.
От выпивки с Хансеном не смог отказаться даже тростниковый инженер.
Он рассказал, что работает здесь уже 4 года, меняясь через каждые две недели со своим братом.
Оба проживают в Квинсленде, в Таунсвилле и летают на работу самолетом из Австралии.

“Отпахав” на Фиджи две недели, усталые инженеры отбывают на двухнедельный отпуск домой. Ну чем не жизнь?
Вскоре начал осуществлять подводные погружения и обретший солидный запас положительной плавучести господин Хансен.
Поскольку из далекого норвежского Осло ему должен был позвонить заказчик-хозяин перевозок, Хансен положил на столик свой мобильный телефон и постоянно посматривал на него ставшими безукоризненно скотски-бычьими красными глазами.
В конце-концов он так разволновался в ожидании звонка, что прикрепил мобильник прямо к своим плавкам.
После очередного на полбанки глотка пива, капитан занырнул в бассейн вместе с электроникой.
Как раз в этот же момент и позвонил Ослиный начальник.

Хансен, испуганно вынырнув, схватил телефон и начал судорожно нажимать на все кнопки малюсенького аппаратика.
Он стал орать что-то в микрофончик на своем родном датском языке.
Несчастный мобильник лишь пускал  пузыри и шипел матерные слова  в ответ растяпе Хансену.
Отчаявшись, руководитель туристической группы с размаху швырнул беднягу в бассейн и со словами  “пора ужинать!” начал одеваться.
Ужин оказался отменным.
И, хотя монотонные мычания Хансена несколько его упростили, а разговор приобрел примитивный характер, вкус еды от этого не пострадал.
Изрядно подогретая душа капитана требовала продолжения праздника.
Вот тут-то все и началось!
Искатели экзотики отправились в “Diamond”.

Как и все заведения подобного рода и профиля, этот клуб являлся натуральной обдираловкой, где цены затерянного в Тихом, но бушующем океане островного захолустья были эквивалентны европейским стандартам полуцентральных ресторанов.

Местные девицы, заприметив внезапно появившийся белый дуэт, не мешкая, принялись за своё дело.
Сергей Михайлович на ходу скумекал, что в дальнейшем ему употреблять не следует. Иначе его собственные сбережения, так же как хансеновские, начнут таять быстрее июльского снега в республике Чад.

Командор требовал от бухгалтера угощать всех подряд, кто имел намерение причалить к их столику.
Ну, а стоило его обнять какой-нибудь ласковой ручонке, он немедленно уповал на двойную порцию выпивки.
Сергей Михайлович придерживал коренного и пристяжных начальства, скупо выполняя лишь один из каждых десяти его заказов.
Девицы быстро усвоили сдержанность, если не назвать это жадностью ординарца, и постепенно от него отстали.
Поначалу все катилось сносно, и Хансен вроде как пустился в пляс.
Сергей Михайлович потерял на время бдительность.
Он был кем-то ангажирован на “мазурку” и слегка подслеп от ритмичного мерцания огоньков.
Поглядывая на красоток, он откровенно проморгал местонахождение мистера Хансена.
В дальнейшем Сергей Михайлович обнаружил, что тот и вовсе исчез.
Зато, когда, нащупывая вспотевшими руками спрятавшиеся в карманах купюры, он понял, что все деньги оказались при нем, волнение из бурного переросло в обычное.
И все-таки, с помощью вышибалы Сергей Михайлович был вынужден организовать коммерческий поиск в целях спасения пропавшего абсолютно наглухо капитана “Бретты Грег”.
Вышибала туго знал своё дело.
Подогретый местной валютой, он безошибочно взял след.
Долго искать судовой раритет экспедиции не пришлось. 
Внизу, прямо к входу в “Diamond” приклеилась небольшая комнатушка, одновременно являвшаяся и офисом хозяйки заведения.
В своей “лаборатории” Мама-сан организовала наглое браговарение из уже широко известного читателю сахарного тростника.
В приготовлении напитка и разливе жидкости по небольшим изящным бутылочкам ей ассистировали её сыновья.
Строго посреди комнаты стоял внушительный таз с брагой. Возле него на стуле восседал мистер Хансен. Стянув башмаки, он окунул свои ступни в таз, обмывая их брагой, которая впоследствии, вне всяких сомнений, была доставлена в бар для удовлетворения жажды клиентов после необходимого разлива в соответствующую тару.

Брага, конечно, была благодарна Хансену, поскольку от его ног она приобрела еще большую крепость и шла на ”ура”.
Хансен напоминал пресловутого батьку Ангела из популярного истерна “Адъютант его превосходительства”.
Батьтка восседал, прищурив оба глаза.

Заметив Сергея Михайловича, немедленно распорядился заплатить хозяйке фабрики за таз с брагой определенную сумму.

Сергей Михайлович мгновенно выполнил приказ, выдав ей лишь половину названного счета, чему та была несказанно рада.
Огромной кружкой Хансен черпал брагу из своего же таза, где мыл ноги и сладостно покрякивал, опорожнив очередную литру.
Следующую порцию он предложил задегустировать своему помощнику, но Сергей Михайлович вежливо отказался.  

Поскольку прямо у входа в заведение скучало около десятка такси, а за фиджийский доллар вышибала мог вас даже донести к машине, волноваться за Хансена не стоило. Во всяком случае – уж к трапу-то он точно будет доставлен как помидорчик.
Всё шло как всегда. Обычный шум, известные намёки, до чертиков наигранные улыбки.
Но тут с небес спустилась она!
Да, дорогие почитатели таланта автора, – на такую красоту обратить внимание могла бы даже состарившаяся  лошадь с гнилыми зубами.
Умопомрачительная фигура, которую туго обтягивали серые джинсы и темная блузка, заканчивалась милой оригинальной головкой с едва ли не кипенным личиком и длинными темными волосами, от которых задрожали бы руки любого парикмахера.
Богиня проплыла к стойке.
“Черт с ним, с Хансеном !” – твердо решил про себя мгновенно заболевший сатириазом Сергей Михайлович и, закусив губу и наживу  (соответственно),  глиссернул вслед за ней.
– Вы позволите Вас угостить? – с волнением спросил он.
– Несомненно, – ответила она и заманчиво улыбнулась.
На этот раз уже Сергей Михайлович, почесывая руки и затылок, а также руками затылок, пригласил даму на танец.

Танцевала она профессионально, а если это “громко” написано, то классически.
Озорно виляя задом и каксиликоновскими документами, она здорово подчеркивала изящность своего тела.
“А ведь каналья четко знает и определила себе цену!” – пронзительно бамбукнул Сергей Михайлович.

Отплясав, он проводил её к стойке бара – похоже та не собиралась присаживаться к гудевшим столикам.
Её лайнер в порту долго не задерживался.
Даже не надо иметь комиссаровской лицензии Мегрэ, чтобы, не отходя от кассы, догадаться – Хансен был тут как тут.
У того глаз уже много лет был начинен особым хрусталиком, а может и вообще он фасеточный, как у членистоногих, и состоит из омматидий, каждая из которых наблюдает свою картинку по сигналу Хансена.
Короче, командор мгновенно приметил козырного туза в карточной колоде.
– Серж, я обворожён брагой и Клеопатрой, посему забираю последнюю. Ты будешь нас сопровождать! – баритоном (барским тоном), совсем не терпящим возражений, скомандовал Марк Антоний.
– Но позвольте! Таз с нектаром ещё не выпит! – апатично попытался сопротивляться упавший духом Сергей Михайлович.
Хансена было не унять.
Что ж тут поделаешь – JUS  NOCTIS  PRIMAE*, и никуда от этого не денешься!

Несмотря на отчаянные жестикуляции и таинственные сигналы, подаваемые им вышибалой, датчанин настойчиво потянул красавицу к выходу.   
С.М., склонив голову, побрел за счастливой парой.
Полупротрезвевший Ханесн подошел к такси.
– Серж, садись вперед, – сказал он, а сам расположился с девицей на заднем сидении.
Та что-то пробормотала водителю, и машина тронулась. 
Посмотрев в зеркало заднего обзора всей окружающей среды, Сергей Михайлович приметил на дороге отчаянно махавшего им вышибалу. Внутри что-то булькнуло, и он почуял неладное.
Молодожёны были на небесах.
Феодал во всю тискал девственницу, а та громко хохотала.
Вдруг раздался дикий вопль Хансена:
– Stop the car!
Не успел водитель остановить авто/мобиль/, как тот уже выскочил на проезжую часть.
Напрасно Сергей Михайлович пытался остановить Хансена – бедняга потерял от счастья рассудок и, выкрикивая воинственные возгласы своих древних предков – данов, нёсся по ночным улицам  Лабассы.
“Скорее всего, он вспомнил о тазе с брагой”, – сообразил Сергей Михайлович.
Он сунул шоферу в руки пять украинских гривен, находившихся в особом отдельчике бумажника (на аварийный случай) и помчался за лидером марафона.
Наконец, он догнал обессилевшего Хансена и с трудом попытался его успокоить.

По счастью, рядом находилось питейное заведение, куда он затащил безнадежного капитана и попросил бармена налить тройную порцию виски. Здесь же они вызвали уже городское, нормальное такси.
Лишь опорожнив стакан горячительного, Хансен закукарекал:
– Это был мужик! – почти прокричал он.
– Конечно, мужик, – успокоил его Сергей Михайлович, – по ночам за рулем такси сидят, в основном, мужчины  –  это нормальное явление, не стоит так по этому поводу расстраиваться, босс.
– Ты не понимаешь! Со мною сидел мужик, а не баба! – вскричал кэп. “Так вот почему преданный вышибала так настойчиво подавал нам предупредительные сигналы”, – осознал Сергей Михайлович и тут же спросил:
– Как же ты догадался?
– Я лично нащупал у него то…  то, что надо! Точнее, то, что не надо! –  уже прохрипел бедный цезарь.
Сергей Михайлович от души расхохотался.
Он продолжал смеяться, даже сидя в такси.
Хансен слегка обиженным тоном произнёс:
– Это не так уж и смешно.
– А ведь ты увел ее, вернее его прямо у меня из-под носа! – весело заметил С.М., радуясь своей удаче, точнее  –  неудаче.
…Мичман с удивлением  посмотрел на него и спросил:
– Что Вас так развеселило, мой дорогой друг?
– Экзотика, всего лишь экзотика, – с удовлетворением заметил Сергей Михайлович